Она плохо на меня действует.
Ради моего здравомыслия.
Я не из тех мужчин, которые вступают в отношения, серьезно не подумав о совместимости ценностей и личности, но если это Санни Кетцаль ...
- Голый. - Она снова похлопывает меня по груди.
Я улыбаюсь. Затем опускаю голову. Наклоняюсь. Смотрю, как ее тело напрягается над моим, как будто она чувствует, что я собираюсь сделать.
Закрывая глаза, я провожу губами по ее виску.
Она моргает, издает еще один неразборчивый звук и сжимает меня еще крепче.
- Ты собираешься свести меня с ума, не так ли? - Шепчу я ей в волосы.
- Мм-хм. - Она сонно кивает.
Я улыбаюсь, глядя ей в лицо.
Эй, по крайней мере, она честна.
ГЛАВА 9
ФРАЙ-ДЖЕКИ В ВИДЕ БУЛОЧЕК
Санни
Даррел Хастингс не будет раздеваться.
Придурок.
Если он снова играет главную роль в моих мечтах, возможно, это того стоит. Какой смысл представлять себе ворчливого, полностью одетого Даррела Хастингса в три часа ночи? Я могу просто проснуться и встретиться лицом к лицу с Рычащим Медведем во плоти.
Мои пальцы цепляются за пуговицы его рубашки, чтобы я могла разглядеть грудь, и мы могли бы начать вечеринку, но руки из моей мечты гораздо менее ловки, чем в реальной жизни.
Дурацкие пуговицы.
Зачем я вообще придумала рубашку с пуговицами на Дарреле? Это так неудобно.
В темноте Даррел опускает голову. Наконец-то. Давай действовать, приятель. Я поджимаю губы и готовлюсь к мечтательному поцелую. Но его нет. Вместо этого он целует меня в макушку и говорит что-то, чего я не понимаю, но, должно быть, слегка оскорбительное, потому что это Даррел, а он не совсем из тех, кто поет мне дифирамбы.
Мои брови подергиваются.
Я хочу схватить его, но мои руки такие тяжелые.
Почему я чувствую себя такой усталой в этом сне?
Даррел исчезает, и мир снова погружается во тьму, пока от громкого звука мои глаза не раскрываются.
Все еще темно. Я ощупываю себя, прежде чем нахожу вибрирующий будильник.
Это мой телефон.
Четыре утра
Черт возьми. Я хотела проснуться в три. Это значит, что я проспала первый будильник.
Я стону и потираю затылок. Такое ощущение, что я провела три часа, попадая под грузовик Mack. Я не могу представить, насколько травмирующей была бы для меня вся эта работа в одиночку. Слава Богу, Шанья наняла дополнительную бригаду.
С их помощью я установила стену в смежной ванной комнате, покрасила стены и расставила мебель. Мы многое сделали, но мне еще предстоит внести несколько последних штрихов, прежде чем комнаты будут полностью готовы.
Сегодня учебный день, так что у меня есть самое большее… пара часов до того, как они покинут лагерь и отправятся обратно на ферму.
От зевка сводит мне челюсть, и я снова чувствую, что меня клонит в сон. Качая головой, я думаю о мальчиках. Как они провели прошлую ночь? Плакал ли Бейли по своей бабушке? Беспокоился ли Майкл о будущем с таким серьезным выражением лица?
Я надеюсь, что вид их новых комнат облегчит их сердца и сделает это новое соглашение с Даррелом менее похожим на жизнь в чужом доме, а скорее на пребывание в вечном доме.
Когда я впервые переехала в Америку, у нас не было денег, чтобы украсить наш дом, каким бы запущенным он ни был. Я была бы рада возможности жить в великолепной новой комнате. И все же, по большому счету, дом - это не четыре стены, протекающая крыша и соседи, которые, казалось, вели себя как свиньи на празднике жирных свиней в любое время ночи.
Дома были мои папа и мама за обеденным столом. Наши еженедельные звонки родственникам в Белизе. Днем гремела музыка Soca, заглушая звуки животного хрюканья наверху. Тортилья, которую мама пекла на раскаленном камале, установленном на плите с конфоркой.
Совершенно новая комната не может заменить семью. У Майкла и Бейли больше нет родителей. Я ничего не могу с этим поделать. Что касается их печали. Их боли. Я не могу представить, каково это. Насколько они, должно быть, отвязаны. Но я знаю, что комната, дом… это что-то значит. Это все еще может быть убежищем.
Упираясь рукой в матрас, я поворачиваю бедра и готовлюсь спрыгнуть с кровати.
Пока я не осознаю, что лежу в постели.
И это не моя кровать.
И это не моя комната.
И когда, черт возьми, я сюда попала?
Я резко просыпаюсь и осматриваюсь широко раскрытыми глазами. Пустой комод. Шкаф. Балкон с видом на линию деревьев.
Где я?
Мой взгляд останавливается на картине напротив кровати. Это абстрактное искусство. Тот же закрученный стиль, который я видела в кабинете Даррела.
Даррел.
Моя грудь сжимается.
Неужели я прошлой ночью вошла в спальню Даррела во сне? Я была настолько измотана, что едва нашла в себе силы завести будильник на телефоне, прежде чем отключиться. Я прямо вижу, как встаю посреди ночи, чтобы найти более удобное место.
Ужас растекается по моим венам, и я закрываю рот рукой, вскакивая с кровати с такой силой, что чуть не падаю на ковер.
Что с тобой не так, Санни?
Мало того, что проникновение в комнату Даррела было полным нарушением неприкосновенности частной жизни, так еще и он прямо сказал мне не делать этого. На самом деле, Хастингс покинул терапевтический центр и проделал весь этот путь сюда несколько дней назад, просто чтобы я ничего не увидела в этих четырех стенах. Вчера он послал Дину шпионить за мной. Затем он сказал Шанье, что хочет, чтобы я убралась из его дома как можно быстрее.
После всего этого я пошла и... что? Взломала замок, чтобы забраться к нему под одеяло, понюхать его подушки и видеть эротические сны о нем?
Я стону в свои руки. - Я идиотка.
Ты идиотка, которой нужно поторапливаться, иначе эти комнаты не будут сданы вовремя.
Я со вздохом отпускаю свое унижение, раскладываю оставшийся ужас на крошечные кусочки и запихиваю его в дальние уголки своего сознания. Значит, я совсем чуть-чуть нарушила доверие клиента? Не похоже, что Даррел был там и видел, как я валяюсь в его постели, верно? Не похоже, чтобы он слышал, как я умоляла его раздеться.
- Ты молодец, Санни. Ты молодец. - Я прижимаю ладонь к груди. Мои ноги касаются холодного пола, и я почти отлетаю назад. - Где мои кроссовки?
Взгляд на деревянный пол ничего не выдает.
Я проверяю другую сторону.
По-прежнему ничего.
Я отправляюсь на поиски своей обуви. Я не помню, как снимала кроссовки, но потом я также не помню, как заползала в спальню Даррела Хастингса.
- Обувь? Обувь? - Я падаю на колени, упираясь ладонями в деревянный пол, и зову неодушевленные предметы, как будто это бездомные кошки. Сюда, кис-кис-кис.
Я теряю время, шныряя повсюду в поисках своей обуви. Нужно задрапировать шторы, постелить ковры, расстелить кровати, искусно расставить игрушки на дорогих туалетных столиках, за которые я заплатила слишком много.
Разочаровавшись, я опускаюсь на колени и заглядываю под кровать. Пуховое одеяло закрывает пол с обеих сторон. Я откидываю одеяло. Находятся ли мои кроссовки в этой темной бездне теней?
Я хватаю свой мобильный телефон, включаю фонарик и подползаю ближе к кровати Даррела. Я ищу свои кроссовки, но мне также любопытно, спрятан ли здесь таинственный секрет, который он пытался скрыть.
Я засовываю руку под кровать, ожидая, что монстр укусит меня за пальцы. Вместо этого моя рука натыкается на коробку.
Странно.
Я вытаскиваю коробку и замечаю внутри несколько фотоальбомов. Где-то в глубине души я знаю, что не должна рыться в личных вещах Даррела, но все равно это делаю.
На фотографии на обложке альбома изображен молодой Даррел, держащий на коленях золотоволосую малышку. - Это, должно быть, Клэр, - шепчу я, прижимая палец к фотокниге. Зеленые глаза Клэр искрятся жизнью и озорством. Она прекрасна.
Я всегда думал о Клэр как о ‘первой жене Алистера’. Она была запоминающейся мелодией. Красивая, призрачная фигура, которая всегда пряталась за дверью "долго и счастливо" моей лучшей подруги.
Меня не особо поразило, что Клэр была младшей сестрой Даррела. Я имею в виду, я знала, но мне было все равно, как это повлияло на него. Все, о чем я заботилась, - это о том, как Алистер позаботится о Кении и действительно ли он забыл свою первую жену.