Он смотрит на часы. Постукивает пальцами по рулю. Выдыхает. - Хорошо. Привезите ее около шести.
- Спасибо. Спасибо вам!
Даррел вешает трубку и крепко зажмуривает глаза.
- Тебе понадобится помощь, чтобы забрать мальчиков из школы? - Спрашиваю я.
Он вздрагивает, как будто не понял, что я все еще в машине.
- Я заберу детей, - заявляю я. На этот раз я не прошу.
Он кивает и опускается на свое место. Он выглядит встревоженным. Потрясенным. Его слегка подташнивает.
Морщины, прорезанные беспокойством и изнеможением, пролегают у него на лбу. У меня есть привилегия заглянуть за пределы "всегда есть ответ" Даррела Хастингса к человеку, который бледнеет, потрясен и испытывает облегчение, когда предотвращается катастрофа.
- Ты в порядке? - Шепчу я, искренне обеспокоенная.
Он протягивает руку и хватает меня за руку. - Спасибо тебе, Санни.
- За то, что заберу детей?
- За то, что предложила песню, за то, что была здесь со мной. За все.
Во рту становится странно сухо, и я, кажется, не могу отдышаться.
Я чувствую, как что-то шевелится во мне. Такую же привязанность я испытала, когда обняла Бейли после того, как над ним издевались. Только с Даррелом она сильнее. Это страшнее. Это чувство, что мое сердце больше не принадлежит мне. Оно стоит поперек машины, делая причудливые пируэты на ладони больших и крепких рук Даррела Хастингса.
ГЛАВА 12
МЕДЛЕННО И НЕУКЛОННО
ДАРРЕЛ
Раньше я уставал, но сегодня усталость пробирает до костей. Я вытягиваю руки над головой и наклоняю шею. Этот потрескивающий звук не может исходить из моего тела. Черт возьми, я звучу так, словно наполовину покрыт пузырчатой пленкой.
Я поворачиваю голову по кругу. Медленное вращение никак не уменьшает напряжение в моих мышцах. Это был чрезвычайно длинный день. Чтобы снова почувствовать себя нормально, мне нужен либо сон, либо кофе, либо Санни.
Я выбираю последний вариант.
Моя ручка стучит по столу, когда я беру телефон и звоню ей по видеосвязи. Она присматривает за мальчиками. У меня есть прекрасный предлог увидеть ее лицо.
Пока маленький зеленый значок вибрирует на экране, я провожу рукой по волосам и надеюсь, что выгляжу не таким измученным, каким себя чувствую.
Линия соединяется с звоном!
Появляется Санни, и мой мир становится ярче. Темно-коричневая кожа. Мерцающие карие глаза. Шелковистые волосы ниспадают на высокие скулы.
- Привет, - я кладу телефон на стол, - как дела у мальчиков?
- Отлично! Мы устраиваем rager на заднем дворе. Татуировщик говорит, что у них невероятная переносимость боли.
Я напрягаюсь. - Санни.
По ее лицу расплывается улыбка, от которой я чуть не падаю со стула. Назвать эту женщину красивой было бы пагубным преуменьшением. Она - знойное совершенство, окутанное темно-коричневой кожей и озорством.
Ее лицо пронеслось у меня в голове по меньшей мере сотню раз за сегодняшний день. Мне пришлось приложить усилие, чтобы сосредоточиться на клиентах, а не на том, как сильно я хотел проверить Санни и мальчиков.
Здорова ли эта одержимость?
Вероятно, нет.
Ничто из того, что Санни Кетцаль заставляет меня чувствовать, не может быть классифицировано как "нормальное".
Я думал, что знаю любовь. Я действительно знал. Я думал, что влюбленность в Санни в старших классах и флирт, который у меня был во взрослом возрасте, были именно такими причинами. То, что заставляло женщин и мужчин бегать в мой офис, умоляя о помощи и исцелении.
Я был неправ.
Так неправ.
Любовь - это большая, грубая и громкая штука.
Совсем как Санни.
Это тоже вызывает привыкание. Как наркотик. Это и есть, наркотик. Выброс дофамина, который заполняет мозг и подсаживает носителя на крючок.
Вот что сделала со мной Санни Кетцаль. Я ни дня в жизни не курил, и все же она превратила меня в наркомана.
- Расслабься. Мальчики здесь. - Она размахивает телефоном.
На экране появляются Майкл и Бейли. Они сидят в гостиной. Бейли лежит на животе и строчит в тетради с домашним заданием. Майкл прислонился спиной к стулу и читает комикс.
- С твоим домом все в порядке. Пока. Нам с Бейли все еще приходится пилить тебя по поводу той игровой встречи.
- Это отказ на игровую встречу.
- Я посмотрела это. Социальные связи полезны для мозга. Это развивает навыки командной работы и сопереживания.
Мои губы подергиваются. - Ты провела свое исследование.
- Ты уважаешь только науку о мозге. Я должна победить тебя в твоей собственной игре.
- Это все равно “нет”.
- Да ладно тебе, Гастингс.
- Слишком много детей в доме - это беспорядок, и у меня нет времени...
- У меня есть время.
- Правда?
- Ладно, на самом деле я не знаю, но дело не в этом.
- Почему ты так одержима этой игровой встречей?
- Я хочу, чтобы больше людей увидели мою работу.
- Тот факт, что ты хочешь одобрения от детей, говорит сам за себя, Санни.
- Пожалуйста. - Она выпячивает нижнюю губу.
Мое сердце тает, как воск.
- Эй, ребята, - Санни обнимает Майкла и Бейли, - произведите на него самое лучшее впечатление щенка.
Бейли без колебаний запрыгивает на борт. Широко раскрыв глаза за стеклами очков, он выпячивает нижнюю губу, пока я не вижу его десны. Майкл бросает на меня скучающий взгляд и закатывает глаза.
Что-то в моей груди встает на место, когда я смотрю на них. Я не знаю. Как будто я смотрю на свое будущее. Звоню Санни после долгого дня. Майкл и Бейли в безопасности, о них заботятся. Место, которое можно назвать домом.
Я никогда раньше не стремился ни к какой другой жизни. Все, что имело значение, - это сохранение статус-кво. Порядок. Рутина. Самодисциплина. Моей работы было достаточно, чтобы удовлетворить меня, а чистого и пустого дома было достаточно, чтобы принести мне покой.
Сейчас?
Я хочу большего.
Я хочу, чтобы эти трое были прямо здесь.
Санни наклоняет голову поближе к Майклу. Ее волосы падают на обнаженное плечо. Камера отъезжает, и я вижу, что она переоделась в майку и шорты.
Я смотрю на нее с благоговением. У нее длинные ноги, изящные руки и алые губы. Девушку, которую каждый мужчина хотел бы иметь под рукой. На самом деле, она могла бы прямо сейчас выйти на улицу в этой майке и шлепанцах, и мужчины все равно заметили бы это. Ее притягательность расстраивает. Если бы она не была такой чертовски обаятельной, парни не вились бы вокруг нее, как фруктовые мухи вокруг яблочного пирога.
Я не могу выразить, в какой панике я был, когда увидел, как она сегодня общается с Габором. К счастью, Габор уловил что-то между мной и Санни. После этого он присоединился к моей команде. Улыбки, которые он адресовал Санни, были скорее веселыми, чем кокетливыми. Его тон тоже изменился. И он быстро выпихнул Санни вместе со мной, когда мне пришлось уйти.
Я не уверен, отступил ли он ради себя или ради меня, но я рад, что это произошло. Если бы это было не так, я бы превратился в еще более незрелую и мелочную версию самого себя.
Это безумие, что случайный незнакомец увидел мою любовь к Санни быстрее, чем она сама. Почему она так слепа к моим чувствам к ней, выше моего понимания.
- Расскажи ему, что ты делал сегодня вечером, Майкл, - говорит Санни, все еще прижимая голову к лицу Майкла.
Он откидывает ее волосы и бросает суровый взгляд в камеру. - Я кое-что приготовил.
- Что. Скажи ему что.
- Макароны с сыром.
Санни орет так громко, что ломаются динамики моего телефона. - Верно. Твой мальчик, Майк, приготовил ужин.
- Это было что-нибудь хорошее?
- Ты шутишь? Мы даже не смогли выскрести лапшу из сковороды.
- Там не было инструкций о том, насколько горячим должно быть пламя. - Майкл надувает губы. - Это ложная реклама.
- Это здравый смысл, Майкл. - Кривое выражение лица Санни вызывает у меня желание рассмеяться.
Я поджимаю губы. - Ты это съела?
- Я выбросила всю кастрюлю и заказала пиццу. - Ее проницательный взгляд останавливается на мне. - Кстати, я должна тебе новую кастрюлю.
Мои плечи поднимаются и опускаются. - Все равно никогда особо не прикасался к этим кастрюлям.