Я отстегиваю ремень безопасности, перебираюсь на ее сторону машины и нависаю над ней. - Назови меня ботаником еще раз. Я посмею.
Ее глаза темнеют, и она заметно сглатывает, но не следует моему предупреждению. Выпячивая губы, она шепчет: - Ботаник.
Я вонзаю пальцы ей в бок, щекоча ее так сильно, что ее руки дергаются, а длинные ноги подкашиваются.
- Даррел! - Она тяжело дышит, смеясь и извиваясь.
- Ученые обнаружили, что щекотка стимулирует гипоталамус. - Я пригибаюсь, когда она проводит пальцем по моей голове, и опускаю руки к ее животу. - Это область мозга, отвечающая за твоии эмоциональные реакции.
- Я собираюсь… ха! Я собираюсь убить тебя.
- Знаешь ли ты, что когда тебя щекочут, ты смеешься, потому что у тебя возникает автоматическая рефлекторная реакция? Это не обязательно потому, что это ...уф. - Мои объяснения обрываются, когда ее локоть врезается мне в челюсть.
- О боже. Мне так жаль! - Она замирает.
Я проверяю свою челюсть и, к счастью, не чувствую, что она разбита. - Вы, женщины Кетцаль, просто... намерены избить меня сегодня, не так ли? - Я хмурюсь.
- Вот почему тебе не стоит связываться с нами.
Я громко стону. - Разве это не второй раз, когда ты врезаешь мне локтем в челюсть?
- Поцелуй и станет лучше? - Санни хватает меня за лицо, но поцелуй длится недолго, потому что она улыбается, и в итоге я сморщиваюсь до самых ее зубов.
Она смеется. - Извини. Ты просто... милый.
- Это лучше, чем быть ботаником.
- Верно.
- И ты ошибаешься еще кое в чем. - Я завожу машину.
- В чем?
- У меня есть шесть выражений.
Она запрокидывает голову и смеется.
Я улыбаюсь, переплетаю свои пальцы с ее и еду за остальными членами моей семьи.
- Где Майкл? - Я показываю на часы. Ученики средней школы наводняют полосу для пикапов, где я припарковался несколько минут назад. Я вглядываюсь в их лица, выискивая особую шевелюру.
- Обычно он здесь, - говорит Бейли, выглядывая из окна машины.
- Давай я ему позвоню. - Санни, которая все еще сидит на переднем сиденье, достает телефон из сумочки.
- О, смотрите! Я вижу его!
Я смотрю в том направлении, куда указывает Бейли, и замечаю маленького мальчика, пробирающегося сквозь толпу с опущенной головой. На нем толстовка с капюшоном, и он выглядит так, словно изо всех сил старается слиться с толпой.
Я вспоминаю свой собственный школьный образ, и мои инстинкты посылают сигнал тревоги. Что-то не так. Здесь жарко. Почему Майкл весь закутан в куртку и толстовку с капюшоном?
У Санни, должно быть, тот же вопрос, потому что она отталкивает меня в сторону и вылезает из машины. - Привет, Майк. Ты в порядке?
- Да, - бормочет он. Засунув руки в карманы, Майкл смотрит в землю, так что капюшон куртки закрывает его лицо.
- Ты уверен? - Настаивает Санни. Ее голос легок, но я вижу, как сузились ее глаза.
Майкл кивает.
- Тогда что это у тебя на рубашке? - Санни указывает на его куртку.
Майкл опускает взгляд, и Санни пользуется этой возможностью, чтобы одернуть его толстовку. Лед пробегает по моим венам, когда я вижу синяки на лице Майкла. Мой взгляд останавливается на рассеченной его губе, и волна защитных инстинктов захлестывает меня.
Я контролирую гнев, потому что у меня больше практики в этом.
Санни... нет.
- Кто это с тобой сделал? - Тихо спрашивает Санни. Ее глаза - черные шарики, сверкающие жаждой убийства. Напряжение скручивает ее плечи, и она мотает шеей из стороны в сторону. - Кто, Майкл?
Майкл быстро натягивает толстовку на голову. - Ничего страшного.
- Ничего? - Санни хватает его за подбородок и приподнимает его лицо. - Ты называешь это "ничего"? Ты, очевидно, дрался.
- Санни. - Я касаюсь ее локтя. Мы находимся в общественном месте, и Майклу явно неудобно раскрывать нам свои травмы - или историю, стоящую за ними. Разум подсказывает, что мы должны отвезти его домой и решить этот вопрос в более контролируемой обстановке.
Санни делает глубокий вдох ртом, как будто ей нужно больше кислорода, чем могут обеспечить ее ноздри. Закрыв глаза, она шепчет: - Майкл, я даю тебе три секунды, чтобы очень четко объяснить, что произошло сегодня.
- Ничего особенного. - Майкл пинает камень. Он говорит сердитым ворчанием старшеклассника, которое заставляет меня наклониться вперед, чтобы лучше слышать.
- Правду, Майкл, - шипит Санни.
Майкл с трудом, очевидно, сглатывает. - Эбенезер… сегодня загнал меня в угол у моего шкафчика.
- Ты подрался с ним? - спрашивает Санни напряженным голосом.
- Нет. - Майкл поднимает голову. Карие глаза смотрят на Санни, как на потерявшегося щенка. - Я помню, что ты сказала. Я сделал выбор.
Санни отшатывается. Дрожащими пальцами она зажимает переносицу и быстро потирает. - Майкл, я не имела в виду, что ты не должен защищаться. Ты просто стоял там и позволял ему избивать себя?
Майкл отводит взгляд.
Лицо Санни каменеет. Медленными, размеренными движениями она собирает волосы наверх и завязывает их сзади в конский хвост.
- Где он? - Тихо спрашивает Санни.
Я спешу к ней и хватаю за руку. - Санни, что ты собираешься делать?
- Я собираюсь найти Эбенизера и собираюсь выбить из него все сопли. Вот что я собираюсь сделать.
Майкл вскидывает голову.
Бейли ахает.
Я отпускаю руку Санни и тут же хватаю ее снова. Я разрываюсь между желанием быть голосом разума и держать ее сумочку, пока она пинает Эбенезера в грязь. Он несовершеннолетний. Насилие - это диковинная реакция на ситуацию, но гнев затуманивает мои суждения.
Я думал, что моя иррациональная сторона сохранена только для Санни. Я ошибался. Логика вылетает в окно теперь, когда пострадал один из моих мальчиков.
- Где он? - рявкает Санни, ее пальцы скручиваются, как когти. - Где маленький хулиган?
Майкл качает головой.
- Он вон там. - Щебечет Бейли, указывая на долговязого парня с торчащими волосами и брекетами. Он бежит через поле, его трикотажная рубашка хлопает по спине.
Санни устремляется в направлении Эбенезера.
- Санни! - Я плетусь за ней. Останови ее от совершения преступления, Даррел. Ты тот, кто должен мыслить рационально.
Так почему же я хочу увидеть, как этот маленький засранец получит по заслугам?
Рациональные мысли. Рациональные...
Эбенезер запрыгивает в шикарный седан прежде, чем мы успеваем до него добраться. Машина выезжает с парковочной полосы, индикатор мигает. Они уезжают. Мы опоздали.
Но Санни не сбавляет скорость. Она ускоряется.
Ее руки болтаются по бокам. Ее ноги поднимают пыль позади нее. Она бежит сломя голову, пока ее не заносит перед машиной Эбенезера, и она раскидывает руки. Водитель жмет на тормоза, и шины издают громкий визг, прежде чем остановиться в нескольких дюймах от Санни.
Мое сердце уходит в пятки.
Моя женщина сумасшедшая.
Нахмурившись, Санни подбегает к окну со стороны водителя и стучит по нему костяшками пальцев.
- Вы с ума сошли, леди? - Женщина с длинными черными волосами и красными губами высовывает голову. - Я могла бы сбить вас с ног.
- Вы мать Эбенезера? - Спрашивает Санни.
- Да, и что с того?
Санни наклоняется к окну, тесня женщину и заставляя ее в страхе отступить на дюйм.
- Ч-что ты делаешь?
Я присоединяюсь к Санни у окна. Эбенезер наблюдает за происходящим с заднего сиденья, в замешательстве и легком страхе.
В этот момент я понимаю, что он тоже всего лишь ребенок.
Я хочу оттащить Санни назад, остановить ее, прежде чем она сделает что-нибудь, руководствуясь эмоциями, а не логикой, но я доверяю ей. Я верю, что, даже если мы пойдем по совершенно другому пути, она не сделает ничего, что поставит под угрозу ценности, которыми мы оба дорожим.
Поэтому я отступаю. Не слишком далеко, чтобы она не могла дотянуться до меня, если я ей понадоблюсь, но ясно даю понять, что она может взять инициативу в свои руки, а я ее поддержу.
- Сегодня твой сын избил моего друга Майкла. - Голос Санни четкий и резкий, но низкий. Она не визжит и не размахивает руками. Требуется усилие, чтобы сохранять спокойствие. Я вижу, как пульсирует вена у нее на виске, но это не отражается на ее голосе. - Я не знаю, что происходит дома, если Эбенезер считает такое агрессивное поведение приемлемым. Что я точно знаю, так это то, что Майкл не является ничьей боксерской грушей. - Ее взгляд скользит к Эбенизеру, и он дрожит. - Возможно, сейчас тебе приятно обращаться с людьми как с мусором, но однажды твой сын проснется и поймет, что причинил кому-то боль. Он будет чувствовать пустоту внутри, потому что у него нет возможности загладить свою вину. Я не хочу этого для него. - Она наклоняется ближе. - И держу пари, ты тоже этого не хочешь.