- Я не плохой парень.
- Они назвали тебя так вслух?
- Они заставили меня думать, что я был бы идеальным, если бы не был мужчиной и не был одинок.
- Наглость.
- Неужели это так странно? Я беру к себе двоих детей?
- Немного.
Я хмуро смотрю на него.
- Честно говоря, они работают с детьми, подвергшимися насилию, и весь день видят придурков, которые причиняют детям боль. Я уверен, что это сбивает их с толку.
- Я бы не причинил вреда детям. - От этой мысли мне становится физически плохо.
- Я знаю. Твои намерения чисты. Но мир - нет. Несправедливо, что ты должен страдать из-за этого. Я понимаю. - Он поправляет воротник так, чтобы он лежал ровно. - А другого способа нет?
Я разочарованно провожу рукой по волосам. - Я думал, что смогу убедить их с помощью письма о намерениях мисс Джинс, но она умерла до того, как смогла подать документы об опекунстве. У письма нет никаких юридических оснований. Максимум, для чего я могу его использовать, - это для характеристики.
Алистер издает горлом сочувственный звук.
- Такое чувство, что я не выполняю свою часть сделки. - Мой голос становится тише, когда воспоминания захлестывают меня. - На смертном одре профессор Штайн думал только о своей семье и о том, как они будут жить без него. Я сказал ему, что защищу их. Я сказал ему, что он может уйти с миром.
- Что именно он сделал, что сделало тебя таким преданным ему? - Алистер делает паузу. - Это как-то связано с тем, почему ты бросил работу и вернулся в школу изучать психологию?
- Так и было. - Я потираю затылок. - Я никогда не говорил Клэр, потому что ей не нравилось слышать дурные отзывы об отце, но правда в том, что я работал в финансовой сфере только потому, что папа мне так сказал. Он сказал, что если я не собираюсь в армию, то мог бы научиться распоряжаться маминым наследством. Я сделал то, что он хотел, но это душило меня. Мне всегда нравилось изучать мозг и то, как он влияет на людей, но у меня не хватало смелости заняться этим. Я чувствовал себя в ловушке.
- Тогда-то вы и познакомились с профессором?
- Это было случайно. Одна из его пациенток выбежала перед моей машиной. Она бросилась в поток машин, потому что хотела покончить со всем этим. Я вышел из машины, чтобы помочь ей, но я не знал, что делать. Потом появился профессор. Он говорил с ней в темноте. Я последовал за ним обратно в его терапевтический центр, и он сделал то же самое со мной. Он проявлял личный интерес к моей жизни, проверял меня и подбадривал. Когда он узнал, что я интересуюсь нейропсихологией, он подтолкнул меня к этому. Он стал моей системой поддержки. Он изменил мою жизнь. Я бы до сих пор был в ловушке, если бы не он. Я бы все еще задыхался. И, возможно, все стало бы настолько плохо, что я бы сделал выбор, о котором сожалею. Вместо этого я каждый день занимаюсь любимым делом. Я в долгу перед ним за это. - Мои пальцы сжимаются в кулаки. - Теперь Майкла и Бейли вот-вот заберут у меня. Я подвожу его.
- Возможно, они найдут хороший дом где-нибудь в другом месте, - указывает Алистер. - Ты не знаешь.
- Или же они могут оказаться разлученными и переходить из одной приемной семьи в другую.
Он поднимает обе руки. - Даррел, я не говорю, что тебе не было бы хорошо с этими детьми, но все двери захлопываются перед твоим носом. Может быть, тебе стоит начать задумываться о том, как выглядит выполнение обещания, данного твоему профессору, после ухода мальчиков.
- А что, если бы это была Белль? - Я бросаю ему вызов.
Алистер становится серьезным. Он поворачивается ко мне, его глаза сузились. - А как же Белль?
- Если бы вы с Кенией умерли, а меня не было рядом, ты бы хотел, чтобы какой-то незнакомец заботился о Белль? Или ты бы хотел, чтобы она осталась с Иезекиилем, с кем-то, кто считает ее своей внучкой и готов умереть за нее.
Алистер обдумывает это. Его брови хмурятся. - Но Иезекииль считает Белль своей внучкой. Это другое.
- Почему, черт возьми, все по-другому? - рявкаю я.
- Ты считаешь Майкла и Бейли своими сыновьями?
Я замираю, когда мое сердце набирает скорость.
- Конечно, ты считаешь их своей ответственностью. И ты думаешь о них как об обещании своему любимому профессору. Это здорово. Но когда мы разговаривали в последний раз, ты даже не мог назвать себя их отцом.
Я медленно выдыхаю. Он прав, но это не значит, что мне это должно нравиться. - Я не собираюсь терять их, Алистер.
- Ты этого не сделаешь. - Он подходит ко мне. - Ты знаешь, я люблю сложные задачи. Я сделаю несколько звонков и посмотрю, сможем ли мы заставить кого-нибудь вмешаться.
- Если ты найдешь себе жену, твоя проблема будет решена, - раздается в воздухе новый голос. Занавески в раздевалке раздвигаются, и Макс Стинтон смотрит на нас кристально-голубыми глазами.
На нем серый костюм и блестящие Rolex. Шаги, которые он делает по направлению к нам, уверенные, как будто он знает, что комната принадлежит ему, и хочет, чтобы мир признал это. Все убитые горем девушки в нашем колледже прозвали его ‘Ледяным королем’. Я не вижу в этом привлекательности, но я явно не принадлежу к числу тех, кто считает, что Стинтон стоит такой суеты.
- Стинтон. Ты был там все это время?
Он засовывает руку в карман брюк. - Вы двое были увлечены разговором. Я не хотел прерывать.
Алистер хмурится, когда Стинтон подходит ближе.
Я протягиваю ему руку. - Я не знал, что ты в городе.
Макс принимает мое рукопожатие. - Я здесь, чтобы потушить пожары, которые устроил мой брат.
- Я думал, с этим разобрались?
- Хотелось бы. Мы купили сеть автомагазинов и планировали провести ребрендинг под названием Stinton, но плохая пресса негативно сказывается на результатах. Я здесь, чтобы привести себя в порядок перед началом шоу собак и пони.
- Еще интервью?
- Я должен напомнить им, что Стинтон Group намного больше, чем чушь Тревора.
- Я слышал, его до сих пор не нашли.
- Или, может быть, они хотят, чтобы мы так думали, - мрачно добавляет Алистер.
- Он пропал. - Макс бросает на Алистера тяжелый взгляд, на который мой шурин отвечает тем же. - Возможно, прямо сейчас он прячется на частном острове на Багамах. Это займет некоторое время, но мы найдем его. Когда я доберусь до этого маленького засранца, мы все уладим должным образом.
- Надеюсь, ты скоро с этим разберешься.
- И тебе того же. - Макс поправляет запонки. - Суд по семейным делам может быть головной болью. Найди себе жену, и все это будет выглядеть намного лучше для судьи. Поверь мне. Тревор пережил свою долю страхов во время беременности. Благодаря этому я многое узнал о суде и законах штата об опеке. - Он проходит мимо меня. - Подумай об этом, Гастингс.
Должно быть, Стинтон наложил на меня какие-то чары, потому что я не могу перестать следовать его совету. В итоге я думаю об этом до конца примерки, по дороге в квартиру Санни и пока поднимаюсь по лестнице к ее входной двери.
- Привет. - Она распахивает дверь и отступает назад. - Заходи.
Я окидываю ее беглым взглядом, прежде чем отойти. На ней простая футболка с надписью “Дизайнеры интерьеров творят чудеса", заправленная в свободные шорты. Ее ноги босые, а лак на пальцах светло-голубой.
Я был бы не прочь провести вечность с этой женщиной.
Она моя полная противоположность, и мы ссоримся из-за глупостей по крайней мере раз в день, но мне нравится с ней не соглашаться. Мне нравится соглашаться с ней. Мне нравится, что она морщит нос, когда знает, что я прав, но не хочет этого признавать. Мне нравится ее одержимость дизайном интерьера, ее преданность своей работе и ее сумасшедшее упрямство.
Я смотрю на Санни, и все разочарование, которое я испытал сегодня, стекает по моей спине, уносимое ветром. Она - то место, куда я могу убежать, и это не обязательно должно иметь смысл. Не обязательно, чтобы все подходило идеально. Мне не нужны ответы на все вопросы, потому что я уже сделал лучший выбор, какой мог, — любить ее.
Я, спотыкаясь, подаюсь вперед и обнимаю ее.
Санни обнимает меня в ответ, крепко прижимая к себе. - Есть хорошие новости?
- Нет. - Я приподнимаю ее подбородок и прижимаюсь губами к ее губам. - Но я не хочу говорить об этом. - Я захлопываю дверь ногой и осыпаю ее рот поцелуями. - Давай вообще не будем разговаривать.