Крючок легкой удочки при ловле в проводку оснащается традиционными наживками: мотылем, мелким червем, опарышем. Они всепогодны и всесезонны. Однако это не избавляет удильщика от необходимости быть наблюдательным натуралистом.
Во время массового лета насекомых, когда мириады их падают на поверхность воды, красноперка забывает обо всем остальном. Есть смысл ловить ее на снасть, лишенную поплавка и грузила, пуская по течению лишь леску и крючок с насаженной бабочкой-поденкой, мухой, кузнечиком — всем тем, что обнаруживается на берегу, на стеблях камыша, в воздухе и может служить кормом для рыб. Леска тонет не сразу, для внимательного подводного наблюдателя медленно погружающаяся в воду насадка хорошо заметна. Красноперка видит представляющий для нее интерес объект даже с полутораметровой глубины, конечно, если прозрачна вода, и немедленно атакует его. Важно, чтобы наживка выглядела как можно натуральнее и не внушала подозрений.
Рыболовы в эту пору практикуют и такой сравнительно редкий способ ловли, как перетяжка. Крючки на поводках крепятся к леске, удлиненной 6―10-метровым отрезком прочного резинового шнура, конец которого закреплен за вбитый в противоположный берег кол. Рыболов лишь слегка касается наживкой поверхности воды, создавая иллюзию, что насекомое, замочившее крылья, пытается спастись, взлететь. В Центральной России такую снасть называют тюкалкой. Движения и впрямь характерные, напоминающие маневр стрекозы, раз за разом макающей кончик брюшка в воду. (Наверное, приходилось наблюдать такое на водоеме в жаркий летний день?). Потяжка клюнувшей рыбы хорошо ощущается рукой, остается только подсечь и, используя растяжение шнура, оттранспортировать трофей к своему берегу. Так ловят не только красноперку, но и любую охочую до летающих насекомых рыбу.
Красноперка радует удильщика клевом ранней весной, когда чуть просветлеет вода в реке, в самые знойные месяцы лета, стылой, плачущей дождем осенью. В специальной литературе ее не относят к зимним объектам любительского лова. Но кое-где красноперка ловится и из-подо льда.
Рыболовы Ставрополья, Краснодарского края добывают ее в начале зимы и ранней весной на зимние снасти — мормышечные и поплавочные удочки. Процесс ловли описывать вряд ли нужно — все уже сказано применительно к плотве. Красноперка в эту пору тяготеет к глубоким местам, ямам и проявляет полное равнодушие к растительности, которую ни за что не решится покинуть летом. Эти заросли, чащобы водных растений в непроточных водоемах, к которым относится и Кравцово озеро на Ставрополье, где мне случалось удить красноперку, по мере нарастания льда из блага превращаются в большое зло. Гниющая растительность «съедает» и без того дефицитный кислород, насыщая воду сероводородом. Зима 1992 года выдалась на юге России холодной, снежной и затяжной. Рыболовы так и не дождались знаменитого весеннего жора красноперки — рыба задыхалась под толщей снега и льда. А вот браконьерские «телевизоры», «экраны», спущенные в прорубь, возвращались с набившейся в ячеи красноперкой. Черпали добытчики рыбу и охватистыми сачками из пробитых под самым берегом «окон». Бесчестная ловля, не имеющая ничего общего со спортом! За лишний глоток кислорода из браконьерской майны сазаны, красноперки и окуни Кравцова озера поплатились серьезной убылью своих рядов. Впрочем, кто знает, сколько рыбы погибло в этот год от удушья без пользы и навара? Не нашлось добрых людей, хороших хозяев — тех, кто мог бы бескорыстно облегчить рыбью участь. А какие красноперки водились в озере! Двум уже бывало тесно на обширной сковороде…
Сиди и жди теперь дома погоды, а дождешься, всей радости — две-три мелких рыбешки, которых рука не поднимается бросить в садок.
Карась
Кто из нас, россиян, хотя бы однажды, пусть даже в далеком детстве, не лавливал толстобоких, смешно шлепающих губами карасей-коробков? У девяти из десятка рыболовов название этой рыбы вызовет сходные ассоциации: сонный деревенский пруд, ивы на берегу, низко склонившие свои ветви, табунок гусей, с шумом и гамом спешащий к воде… Вот уж поистине в доску своя рыба, домашняя, российская! Есть, право, в добродушном, покладистом, где-то даже наивном карасе что-то от нашего «национального характера». Еще Салтыков-Щедрин подметил: в России отчего-то что ни карась — непременно идеалист.