— Я телевизор не смотрю, — сказал Виктор. — Главное, чтоб на столе было. Но колбаса у них — тихий ужас!
Я снял тёмные очки и положил на шезлонг. Надо было идти купаться.
— Ты немецкую колбасу ел? — не отставал Виктор.
— Не приходилось.
— Повезло. Синтетика, а не колбаса. Здесь как с едой?
— Мне нравится. Сейчас искупаюсь и пойду есть кебапчи.
— Это что?
— Свиные колбаски. Рыба неплохая — форель, ципура. Цаца к пиву хороша.
— Цаца?
— Жареная килька, прямо с головой едят.
— Слушай, я придумал. У них есть экскурсия в Несебр, вечером ужин в ресторане. Можно хорошо посидеть.
Он подмигнул мне.
— Ольга, ты как насчёт экскурсии?
— Посмотрим.
Мы договорились встретиться завтра на этом же месте, и я ушёл купаться.
Отдыхать в Созополе мне нравилось. Основанный греками в незапамятные времена, городок был разделён узким перешейком на старый и новый город. В старой части сохранились развалины древнего храма, несколько церквей, ветряная мельница. В порту у причала стоял трёхмачтовый парусник. Чуть поодаль вырисовывались на небе хищные силуэты двух натовских кораблей.
С утра до вечера по узким мощёным улочкам городка бродили толпы туристов, в основном поляков. На набережной готовили «дюнер кебап», который у нас называется шаурмой, и пекли блинчики. В бесчисленных кафе за чашечкой кофе сидели парочки. Старики неспешно цедили пиво. От сувенирных лавок рябило в глазах. В старом городе на ступеньках домов, покрытых красной черепицей, сидели кошки, без особого интереса наблюдая за туристами. Шумело море, кричали чайки, гремел шлягер молдавской группы «О зон».
По утрам меня будили бакланы. Они сидели на печных трубах соседних домов и пронзительно орали. Их крик напоминал рвотные позывы кошки, обожравшейся мясом. Я выходил на открытую веранду и смотрел, как бледнеют звёзды на розовеющем небе. Вставало солнце, и я шёл досыпать.
Но вот приехал Виктор, и размеренный ритм моего отдыха был нарушен.
— Завтра едем на экскурсию в Несебр, — сказал он, когда я пришёл на пляж.
— Завтра? — удивился я.
— Следующая экскурсия через неделю. А оттуда в деревню Бата. Там будут танцы на раскалённых углях.
— Я не умею танцевать, — сказал я.
— Да не ты будешь танцевать, а для нас! — расхохотался Виктор. — В ресторане гвоздь программы — танец на раскалённых углях. Народная традиция.
Теперь мне всё стало ясно. Танец предполагался в ресторане, а в них, как известно, не только танцуют.
— Едешь с семьёй? — спросил я.
— Феликс затемпературил, — понизив голос, сказал Виктор. — Вдвоём отправимся. Я уже забронировал места.
— Где?
— В агентстве на площади. Там такая девушка!..
Он закатил глаза.
— Не немка?
— Какая немка! — Виктор оглянулся на жену, которая наблюдала за купающимися детьми. — Таких я и в Оренбурге не видел. Волосы — во!
Он широко развёл руки.
Надо сказать, последний раз я был в Болгарии двадцать пять лет назад, и за эти годы с болгарскими девушками что-то произошло. Нет, среди них ещё попадались экземпляры, несущие явственный отпечаток османского ига. Как и православные церкви, построенные в то время, они были приземисты, грубо скроены и мрачноваты. Но в подавляющем большинстве это были длинноногие красавицы, отбросившие все предрассудки и недостатки прошлых времён. От их прожигающих взглядов у меня уже не раз пробегали по спине мурашки. А может, все дело было в том, что четверть века назад мне самому было двадцать пять? В эти годы на девушек смотришь по-иному. Тем более, в Болгарию я приезжал с группой студенток из Витебска. На их фоне бледно выглядели бы не только немки с болгарками.
— Ну что ж, — сказал я, — если ты настаиваешь, пусть будут танцы на углях. Хотя на углях лучше всего готовить шашлык.
— Это на даче, — хохотнул Виктор. — Я, конечно, уже не тот, что раньше, но отдохнуть могу. Ты шарики из баксов кидал?
— Шарики? — не понял я.
— Скатываешь десятку в шарик и бросаешь музыканту. Песни заказывали, — объяснил Виктор. — Девкам деньги в трусы засовывали.
— В Советском Союзе этого не было, — сказал я.
— Я тоже случайно в Германию залетел, — стал серьёзным Виктор. — Сначала самолёты обслуживал, теперь крашу вертолёты.
— Ты уже говорил, — кивнул я.
— А про то, что ребята, которые вместе со мной кидали шарики, теперь палец сосут, говорил?
— Нет.
— То-то. Дочка вот переходный экзамен сдала, теперь может дальше учиться.
— Не каждый сдаёт?
— Меньше половины класса. В Германии не всё так просто.
— В России не просто, что уж говорить про Германию, — согласился я.
— Цивилизация тоже дойдёт до вас, — сказала Ольга, незаметно оказавшаяся рядом с нами.
— Может, и дойдёт, — вздохнул я, — но ещё многое не разграбили. Земля вот не продана.
— Слушай, а почему вы свою нефть англичанам продали? — вмешался Виктор. — У нас пишут, вся сибирская нефть в руках «Бритиш петролиум».
— У меня не спрашивали, кому продать.
— Недра и их богатства должны принадлежать нации, — сказал Ольга.
— Тогда будет мало миллиардеров, — посмотрел я на неё. — Кто станет футбольные клубы покупать?
— Странно: сидит в тюрьме и покупает футбольный клуб! — покачал головой Виктор.
— Это другой.
— Но может купить?
— Вполне.
— В Германии ему не разрешили бы.
— Знаешь, какой пласт населения в России самый бедный?
— Фермеры.
— Профессора.
— Не может быть! — сказал Виктор. — Этого не может быть даже в России.
Я не стал с ним спорить.
Ольга с детьми ушли на набережную есть блинчики.
— Хорошо на отдыхе! — сказал Виктор, прикладывая к глазам бинокль. — Вон та чёрненькая ничего.
— Без лифчика?
— Ну да.
— При ней вон какой бугай.
— Тут и без бугаёв хватает, — опустил бинокль Виктор. — А наша Диана лучше всех.
Итак, она звалась Дианой.
— Когда едем? — спросил я.
— Завтра в три часа.
— Искупаюсь и пойду пить пиво с цацей, — сказал я.
— А вечером?
— Погуляю по старому городу.
— А я с семьёй, — вздохнул Виктор.
— Завтра оторвёмся, — утешил я его.
— На все сто!
Он снова приложил к глазам бинокль. У меня отдых уже заканчивался, и я был пресыщен видом девушек, загорающих топлесс. Через неделю про бинокль забудет и Виктор. Солнце, море, песок, — что ещё надо человеку для полного счастья? С этой мыслью я и поплыл к дальним буйкам.
Диана ничем не отличалась от своих сверстниц, которыми был переполнен Созополь. Стройная, с пышной шапкой искрящихся на солнце волос, глазастая. Может быть, плохо загорела, но ведь на работе человек.
— Сколько нас едет? — спросил я Виктора.
— Человек восемь, — пожал он плечами. — В микроавтобус больше не войдёт.
Экскурсанты полезли в «Форд», и я оказался лишним.
— Садитесь рядом ко мне, — помахала рукой Диана.
— А я?! — обиженно крикнул из дальнего угла салона Виктор.
— В следующий раз, — сказал я, захлопывая дверь.
Диана говорила по-русски с заметным акцентом, но понять её было можно.
— Вы местная? — спросил я.
— Ехала на работу.
— Издалека?
Диана помотала головой, и я от неё отстал. Русский скоро перестанут понимать не только в Болгарии, но и на Украине. «В Украине», — поправили бы меня братья-хохлы.
Автобус тронулся. Виктор быстро утешился и стал громко рассказывать соседкам — двум мамашам с дочками — про жизнь в Германии. Я глазел по сторонам. Диана учила текст, написанный от руки.
«Студентка, — подумал я. — Рот великоват, но её не портит. Не зря Виктору понравилась».
Дорога до Несебра заняла около часа. Он тоже делился на старый и новый город. Мы остановились у развалин древней крепости. Диана принялась рассказывать её историю. Как я понимаю, именно этот текст учила она в автобусе. Я отошёл в сторону и побродил по развалинам, которым около двух с половиной тысяч лет. История Созополя и Несебра одинакова. Греки, булгары, пришедшие с Волги, турки, в одночасье сделавшие хозяев рабами. Христианские церкви, строившиеся тогда, не могли быть выше турка, сидевшего на коне. Но в этом и очарование болгарских храмов. Зодчие умудрялись сделать их величественными даже при двухметровой высоте. Внутри храмов живыми глазами смотрели на нас святые Константин и Елена, Никола, Стефан, Иоанн…