— Мой старик, — сказал Риккард рядом со мной. — Таким счастливым я его еще не видел.
Человек на портрете не выглядел очень счастливым.
— В этом зале висят портреты всех предыдущих президентов клуба, — пояснил он. — Начиная с 1892 года, когда клуб был впервые основан студентами Гарварда Эллисом Хоторном и Джорджем Дэшиэллом.
Я оглядела зал вдоль и поперек.
— Здесь не хватает места для твоего портрета.
— Нет, я не буду президентом. Ну, — добавил он со смехом, — во всяком случае, не в этом клубе. Боюсь, эта честь принадлежит Сорену.
Я подумала об эмо-панке, курящем на первом этаже.
— Это его решение?
— Его родители лишили его способности принимать решения, когда он пришел домой в шестнадцать лет с татуировкой на рукаве, — сказал он с веселым видом. — Но в конце концов он встанет в строй. Мы все так делаем.
— Даже ты? — спросила я, удивляясь. Я не могла себе представить, чтобы Риккард подчинялся чьим-либо решениям, кроме своих собственных.
Он наклонил голову.
— Особенно я.
В его словах было достаточно смысла, чтобы я сменила тему.
— Я разговаривала с Сореном. Он упомянул, что старшие члены клуба были расстроены тем, что ты пригласил меня.
— Старики всегда чем-то недовольны, Августина. Это их хоть как-то занимает, — Риккард прислонился к стене, свободно скрестив лодыжки. Он с любопытством наблюдал за мной. — Удалось ли тебе, по крайней мере, наладить хоть какие-то связи?
— Наладить связи? Я едва смогла пройти через входную дверь.
Его черты на мгновение ожесточились.
— Уолли доставил тебе неприятности?
Я предположила, что Уолли был дворецким.
— Зачем ты пригласил меня, Риккард?
— Пригласил тебя, Августина? — его ухмылка стала шире. — Это наше первое свидание.
Я снова почувствовала, что краснею. Еще несколько дней назад я и представить себе не могла, что буду так смущаться, но теперь красный оттенок на моих щеках стал постоянным.
— Без ужина и кино? — мягко спросила я.
— Думаю, мы с тобой согласны, что мы выше обыденных ритуалов ухаживания наших сверстников, — промурлыкал он.
— У меня есть парень, — сказала я, чтобы напомнить скорее себе, чем Риккарду.
— Ты до сих пор с ним не рассталась? — в его голосе звучало не столько раздражение, сколько любопытство.
Я покачала головой.
Хотя я не могла отрицать своего интереса к Риккарду, я была слишком осторожна, чтобы позволить его буре увлечь себя. Джонатан и я смогли бы построить что-нибудь вместе. Мы никогда не ставили бы друг друга в неловкое положение, никогда не ожидали бы, что другой поставит одного из нас выше своей работы. Не было бы страстной или захватывающей любви, как в кино, но мы бы уважали друг друга, заботились друг о друге.
Риккард был не таким. Наследник Хоторнов, вероятно, будет женат несколько раз, и всегда после этого будет скандал, повестка в суд или федеральный агент. Совсем не то, что я планировала для себя.
— Мы помолвлены, но пока без кольца, — сказала я.
— Если дело только в кольце, Августина, — рассмеялся он, — то тебе следовало просто сказать мне об этом.
— Ты нарочно недалёкий.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но закрыл его и ухмыльнулся. Его глаза сверкали, слово два солнца.
— Да, наверное, так и есть.
Я прислонилась к противоположной стене. Какая-то часть меня понимала, что я должна уйти, взять пальто и вернуться в общежитие. Но все, что меня ждало — это еще одна ночь, наполненная рутиной, которая приведет к утреннему распорядку, который никогда не отклоняется от нормы, и в этот момент я не могла смириться с этой мыслью.
— Почему женщинам не разрешают проходить инициацию? — спросила я.
Риккард пожал плечами.
— Свод правил был написан до моего рождения и будет жить еще долго после, — он наклонил голову в сторону, когда я ничего не сказала. — Ты хочешь присоединиться?