— Ты до сих пор не затащил меня в постель.
Риккард рассмеялся и отпер дверь.
— Я не вор. Мистер Ливингстон разрешил мне взять ключи.
— Мистер Ливингстон?
— Уборщик, — он усмехнулся мне через плечо. — Знаешь, тебе не стоит быть такой аристократкой, Августина.
Запах хлорки защекотал мне ноздри, когда мы вошли в огромное помещение, и звук захлопнувшейся за нами двери отозвался громким эхом. Бассейн Блоджетт использовался для всех водных видов спорта, а по бокам располагались ряды сидений. Над бассейном висели флаги Гарварда, которые в темноте светились голубым светом.
Риккард бросил свой портфель на стул и начал снимать обувь.
Я приостановилась.
— У меня нет купальника.
— У меня тоже, — он стянул с себя свитер и расстегнул рубашку, открыв мне голую грудь.
— Здесь холодно.
— Вода теплая.
Я покраснела.
— А если кто-нибудь войдет?
— Никто не войдет. Сейчас полночь. Все разошлись по домам, — Риккард расстегнул брюки, обнажив свой пояс Адониса, ведущий вниз...
У меня пересохло во рту, когда он снял брюки, а затем трусы. Он продемонстрировал мне свою голую задницу, после чего прыгнул в бассейн, разбрызгивая воду. Он вынырнул, вода доходила ему до плеч, и тряхнул волосами, как собака, обдавая меня каплями.
— Ты идешь? — его улыбка была лукавой. — Если только ты не хочешь сидеть и смотреть.
В его словах было достаточно смелости, чтобы я сняла туфли и начала раздеваться. Пальто, свитер, блузку, оставшись в лифчике. Повернувшись спиной к Риккарду, я сняла носки и брюки, аккуратно сложив их на одной из скамеек.
Руки дрожали, когда я расстегивала бюстгальтер, и рука поднялась, чтобы прикрыть грудь, прежде чем холодный воздух успел накрыть меня. Мне уже доводилось обнажаться перед мужчиной, но никогда — в таком уязвимом и откровенном виде. Здесь не было ни темноты, ни одеяла, под которым можно было бы спрятаться.
Мои колени подогнулись, когда я подошла к краю бассейна.
— Теплая?
— Прекрасная, — сказал он, не отрывая от меня глаз.
Я скользнула в воду, держась за бортик. Я была не так высока, как Риккард, и с трудом держалась на ногах. Он подплыл ко мне, и я вцепилась в его бицепс, впиваясь пальцами в твердые мышцы. Я почувствовала, как его руки обхватили мои обнаженные бока, и хотя в талии, по сути, не было ничего сексуального, как только я почувствовала его ладони на своих бедрах, меня пробрала дрожь.
Риккард повел нас дальше в бассейн, вокруг нас плавно двигалась рябь. Вода ласкала мою обнаженную грудь, соски затвердели.
— Вода приятной температуры, — сказала я.
Его губы дрогнули.
— Школа подогревает ее зимой.
Рука Риккарда скользнула к моей попке. Все внутри меня растаяло, вплоть до верха бедер.
— Ты волнуешься перед экзаменами? — спросила я, пока мы плыли.
— Нет.
— Жаль, что тебя не оценивают по высокомерию, любовь моя. Я думаю, ты бы очень хорошо справился.
Риккард сжал мой зад, ухмылка растянулась от уха до уха.
— Ты меня дразнишь.
Я вернула ему его слова.
— Если не я, то кто?
Под поверхностью я почувствовала, как что-то твердое прижалось к нижней части моего бедра.
— Теперь кто кого дразнит?
Он смотрел на меня полузакрытыми глазами. Мне нравилось, когда он был таким: легким, расслабленным, моим. В моменты уединения в нем появлялась новая мягкость, которую он никогда не показывал на людях, и именно в эти моменты мое сердце горело от того, как сильно я его люблю.
Любовь преподносилась мне как розовое, ванильное чувство, как бабочки в животе и цветы, доставленные к порогу. Либо мне все врали, либо то, что я чувствовала к Риккарду, было ненормальным. От одного взгляда на него кровь стыла в жилах, мысли о нем проносились в голове как навязчивый ураган, а одно его прикосновение делало меня его добровольной рабыней.