— Почему бы не давать ему по двадцатке в неделю, и пусть отвечает, что мы играем. Когда будем уходить от подружек, позвоним ему, и он скажет, если нас спрашивали.
Инглиш смотрел на Гарри с восхищением.
— Вот здорово! Потрясающе. За двадцать монет Джо родную мать продаст. Ладно, предоставьте это мне. Я с ним потолкую. Одну неделю платите вы, другую — я. Идет?
Позже Инглиш позвонил Гарри на работу и сообщил, что все в порядке. Гарри заранее предупредил его, что мисс Бернстейн подслушивает, поэтому Инглиш только сказал: «Я договорился с Джо насчет нашей игры в воскресенье. Дело в шляпе».
Гарри сам не знал, как он вытерпел до воскресенья. Таня занимала все его мысли, и раз или два, заметив его отсутствующий вид, Лиза резко спрашивала, о чем он мечтает. Вырванный из задумчивости Гарри отвечал, что пытается найти способ убедить техасца — того звали Хэл Гаррард — купить участок земли.
— Продать я сумею, уверен, вот только найти к нему правильный подход.
— И это все, о чем ты думаешь?
— Черт возьми, ведь речь идет о трехстах тысячах долларов. — Гарри закурил, не желая встречаться с ней взглядом. — Это крупная сделка.
Лиза пожала плечами.
— Какие же вы, мужчины...
— У нас и так полно денег. Гарри угрюмо подумал, что денег полно у нее, а не у него.
— Знаешь, дорогая, — сказал он спокойно, — тебе хорошо говорить. У меня всего двадцать тысяч, и они очень быстро уплывают на всякие случайные расходы.
Лиза внимательно посмотрела на него. На ее недобром, изнуренном болью лице отразилось недоверие.
— Если тебе не хватает, скажи. Принеси мне свои счета .....я их оплачу.
Гарри с трудом подавил вспышку раздражения.
— Тебе не кажется, что после этого я буду похож на жиголо?
Она вскинула черные брови. Ты ведь и есть жиголо, не так ли, говорил ее взгляд.
— Это мои деньги, Гарри. Будь любезен, включи телевизор.
Тем и кончилось. Гарри понял: придется как-то обходиться своими деньгами.
По крайней мере, теперь он мог одеваться за счет Лизы, но и здесь требовалась осторожность. Она вполне способна потребовать показать ей его банковскую расходную ведомость, дай ей только предлог.
В субботу вечером его ждал удар. Пообедав, они сидели на террасе. Гарри пытался читать какой-то боевик, но не мог сосредоточиться, потому что все его мысли занимала Таня. Он представлял, как через несколько часов будет лежать в ее объятиях..... и тут раздался голос Лизы, решавшей кроссворд:
— Гарри, я забыла сказать. Завтра утром мы едем в Майами. Ван Джонсоны пригласили нас на ленч.
Гарри едва не выдал себя. Ему с трудом удалось сохранить на лице спокойное выражение.
— Извини, дорогая, я не смогу поехать. Я обещал Джеку...
— Гарри, мы едем!
— Слушай, почему бы То-То не отвезти тебя. Я уговорился с Джеком и...
— Меня повезешь ты, Гарри, — сказала она холодным, категорическим тоном, не допускавшим возражений. — Тебя! Тоже пригласили.
— Но, послушай..... — начал Гарри и осекся, заметив, что Лиза бледнеет, а глаза ее загораются яростью. Он не хотел сцены, которая неизбежно последовала бы, если бы он продолжал упорствовать. — Ну, хорошо, я позвоню Джеку, — и, встав, он вышел в гостиную. Там он долго стоял, так разозленный своей трусостью, так расстроенный тем, что теперь не сможет заняться любовью с Таней после всех бесконечных дней, заполненных ожиданием и мечтами, что ему хотелось вернуться на террасу и убить эту крючконосую и искалеченную стерву. Но он овладел собой. Позвонить Тане он не смел. Хельгар и То-То могли подслушать по одной из многочисленных отводных линий линий. Поэтому он позвонил Инглишу, сообщил, что повезет Лизу в Майами и извинился за пропущенную игру. Сразу все поняв, тот лишь посетовал вслух на неудачу. Может в следующее воскресенье...
Предупредить Таню не было никакой возможности. По телефону — слишком рискованно. Почтовое отделение находилось в трех милях. В ту ночь Гарри почти не спал.
На следующее утро в одиннадцатом часу они выехали в путь. Сидя за рулем «роллс-ройса», Гарри думал о Тане, которая будет ждать его, потом решит, что он ее обманул. Эта мысль выводила его из себя. Неожиданно Лиза сказала:
— Не понимаю, что с тобой творится с самого утра. Ты сидишь, как манекен. Неужели тебе нечего мне сказать?
Ладно, подумал Гарри, это воскресенье не последнее. Глупо так расстраиваться. Ни в коем случае нельзя рисковать.
— Извини, — отозвался он вслух, — все не идет из головы та сделка. — И он принялся болтать о пустяках, но так вяло и неинтересно, что она велела ему замолчать.