Шершневич (прерывает):
– Стоп. Сразу стоп. Это вообще не событие, достойное обсуждения серьезными людьми. Это даже не новость. Это плохо разыгранная слабоумными дилетантами клоунада, имеющая своей целью только одно: отвлечь народ от действительно серьезных проблем и ужасающих событий, которыми наполнена наша действительность.
Гусева:
– Которыми являются…
Шершневич (обреченно):
– Думаете мне лень это каждый раз повторять? Не лень. Тотальное обнищание народа по причине системной коррупции; урезание, а то и полная отмена гарантированных Конституцией прав и свобод методом принятия безумных законов; оголтело агрессивная внешняя политика, выраженная в аннексии чужих полуостровов, вторжениях в ближние и дальние страны целыми армиями «ИхТамНетув», сбивание мирных Малазийских Боингов и затягивание расследования с массовым вбросом фальсификаций. Этот список можно продолжать почти до бесконечности. Преследование каждого свободомыслящего человека в стране, имеющего отличную от официальной и лживой пропаганды позицию; наглая попытка повлиять на выборы американского президента; отсутствие собственных свободных выборов как явления; этот несчастный сыр запрещенный, et cetera, et cetera…
Гусева:
– Последний вопрос. Всё-таки по поводу допинга, параолимпийцев, народ волнуется…
Шершневич (кривится):
– Людям неймется потеребить наш олимпийский позор. Хорошо. Можете хоть обмазаться. У меня лишь один встречный вопрос: это какой гнидой нужно быть, чтобы заставлять инвалидов жрать допинг? Подумайте хоть на секундочку обо всех остальных спортсменах с ограниченными возможностями, со всего мира приезжающих на Олимпиаду! Их вам не жалко? Они честно готовились, преодолевая невозможное. А тут приперлась делегация, от каждого представителя которой несет стероидами, льющимися чуть не из ушей! Позорище! Поэтому полный запрет – вполне адекватное и правомерное решение со стороны параолимпийского комитета.
Гусева:
– К сожалению, наше время вышло, мы вынуждены заканчивать.
«Ухо Москвы! Мы слышим всё!» И всё, что мы услышали, вам тут же перескажем.
Новости.
В Агинском Бурятском автономном округе на аллее чабанов установили памятник Иосифу Кобзону, который при ближайшем рассмотрении оказался памятником Фрэнку Синатре.
МИД РФ заявил, что Секретные протоколы к пакту Молотова-Риббентропа официально объявлены: во-первых, снова секретными; во-вторых, выдуманными нац. предателями и врагами народа; в-третьих, патриотичными, глубоко стратегичными и полезными для государства и населения. Сомнения в этой трактовке приравниваются к государственной измене.
Студия в отеле «Гельвеция»
Дымковский:
– Мы в эфире? Это программа «Среда Неверия». Напротив меня сидит публицист Александр Неверов в карнавальном пиратском костюме с костяной ногой и наплечным горделивым попугаем.
Неверов:
– Добрый вечер. Я только что с абордажа. «Аврора» наша! Дворцовый переворот подготовлен.
Дымковский:
– Замечательно. Но приходится начинать, к сожалению, с ужасных новостей. Вчера от многочисленных травм скончался активист, избитый на прошлой неделе на Немцовом мосту, когда он охранял мемориал Бориса Немцова. Преступники до сих пор не найдены, и что-то мне говорит, что и не будут найдены, хотя есть видеозапись с их лицами, более того, их уже опознали в интернете. Тем временем вынесено ещё несколько обвинительных приговоров по статье «экстремизм» за простой выход на мирную оппозиционную демонстрацию.
Неверов:
– С тех пор, как у нас в 2014 году официально ввели Скрепостной строй, любое общечеловеческое, проповедующее принципы абстрактного гуманизма, адекватное высказывание, а тем паче – действие, преследуется по закону и наказывается со всей строгостью и беспощадностью традиционного русского милосердия.
Дымковский:
– За исключением таких посконных, доходчивых и скрепонесущих инструментов, как дыба, осиновый кол и шпицрутены. Они всё-таки остались в прошлом.
Неверов:
– Ну, это пока что. Знаете, как быстро начинает падать в пропасть любой объект, если его не сдерживает сила трения или иное… сопротивление, если вы понимаете, о чем я… Да, а скрепостные крестьяне, также известные как «Русский народ», к сожалению, приняли этот новый духоподъемный порядок как данность, а некоторые, особенно излишне одухотворенные – даже с искренней радостью, игривыми песнопениями, усердными молебнами и лучезарными хоругвями.