– Да. И всю жизнь добровольно приносить в потасканной, прохудившейся и облегченной многочисленными поборами мошне свое последнее злато и серебро.
Дымковский:
– Это ужасно.
Неверов:
– Напротив – прекрасно. В данном случае мы имеем удивительную возможность лицезреть вживую такое редкое, практически уникальное в данной локальной части Вселенной явление, как справедливость. Люди получают именно то, что заслужили своей слабостью, глупостью, да и не только. Больше всего поражает это невероятное высокомерие христиан – пучить напряженно глаза и уверенно говорить, брякать о той теме, в которой они вообще ничего не смыслят…
Дымковский:
– Например, об эволюции.
Неверов:
– О да, но было бы очень странно, если бы они знали врага хорошо. Для этого необходимо хотя бы пару книжек прочитать. Но главный же позор в том, что они же совершенно ничего не смыслят в собственной религии! Их теоретическая подготовка вгоняет в стыд даже меня, их противника в спорах! Неприятно находится с ними на одной площадке, даже на одной планете! Наибольшая проблема в дискуссиях с верующими и религиозными людьми заключается в их обычной неспособности различать как минимум семь абстрактных понятий, важнейших для их доктрины, которым у них, как правило, соответствует лишь одно экстатическое переживание и ни одного толкового объяснения или определения. Эти понятия: вера, религия, конфессия, трансцендентность, мистицизм, метафизика, духовность. Более того, эти понятия в принципе довольно сложно разграничить из-за стены языка…
Дымковский:
– Но стена языка – это отдельная, очень сложная тема о причинах несоответствия абстрактных понятий как комплекса привязок, ассоциаций, референций и коннотаций, соответствующих уникальному индивидуальному субъективному опыту, внутри одного ума – тем же именам понятий внутри ума другого. Надеюсь, мы не будем в нее углубляться.
Неверов:
– Вы сейчас мне все планы на день порушили, но хорошо. Вторая проблема – плавное перетекание одного понятия в другое. Например, сложно определить навскидку, где заканчивается вера и начинается религия; где разграничить понятия мистицизм, метафизика, трансцендентность; в чем отличие веры от духовности (верующие люди не признают, что духовностью обладают и неверующие люди), а религии от конфессии.
Дымковский:
– Что проявляется в…
Неверов:
– Том, к примеру, что западный человек привык считать буддизм и даосизм религиями, когда они таковыми не являются, как не являются и верой, но в то же время насыщены под завязку настоящей духовностью и оперируют метафизической догматикой, по сути являясь скорее мистицизмом и в современных формах организованы по принципу конфессии, в отличие от первоначальных устремлений их основателей – практикующих на свежем воздухе философов, которых какие-то неадекваты зачем-то впоследствии стали почитать на уровне богов, чем исказили оригинальное учение на самом глубинном, базовом уровне.
Дымковский:
– Человек может быть религиозным, но не быть при этом верующим. Он будет ходить в церковь, совершать все ритуалы, слушаться священника, соглашаться с догмой религии, но при этом глубоко внутри не верить в Бога. Либо наоборот: верить истово и отрицать религиозность, церковь как посредника и все принятые ритуалы. Считать, что человек напрямую может или даже должен общаться с Богом, а организованная религия со своим бессмысленным культом и лицемерной продажностью будет только мешать.
Неверов:
– В то же самое время человек может быть высокодуховным атеистом – таковы гуманисты: Бертран Рассел, Чехов, Махатма Ганди и другие.
Дымковский:
– Но главная сила церкви не в ее шаткой теоретической основе, а в навязчивой поддержке государства, которому сильная церковь очень полезна.
Неверов (отмахивается):
– Никакой особой пользы государству это не принесет. Когда придет очередное время великих потрясений, попы побегут первыми.
Дымковский:
– А чиновники вплоть до самых высших – вторыми!
Неверов:
– Да, невзирая на их запредельный рейтинг и посредственный интеллект. Вспомните, как сверкали пятки Януковича… Да, забавно было… Так вот. Вся история России в большом масштабе и мелких деталях нам недвусмысленно дает понять, что от личности непосредственного лидера, как бы он ни назывался: великий князь, царь, император, генсек или президент, зависит не так уж и много. Обычно здесь два варианта: или этот человек у руля осознает, куда несет эту огромную трухлявую лодку бездумная стихия истории, и тогда он делает вид, что сам ей управляет – в таких случаях мы говорим о величии такой личности как Петр Первый или Екатерина Вторая; или он не понимает, что руль на самом деле никуда не поворачивает, а существует только для понта, как держава и скипетр, и тогда мы имеем страшную трагедию на выходе, как с Николаем Вторым.