– И почему? – живо спросил генерал.
– Да не может этого быть! – с жаром перебил Кузьма. – Законы физики никто не отменял! Учите физику, граждане, учите! Учение – свет!
Из его горла шла такая яркая волна, что я воочию убедился, что учение – действительно свет, особенно когда громкое.
– Отставить, – решительно начал генерал, но Кузьма, забывшись, снова его перебил.
– Вот! – завопил он и указал на меня пальцем. – Вот последний вопрос: звук-то идёт со всех сторон? А он говорит, что видит только спереди! А сзади? Куда теряется звук? Может у него в брюхе звуковой изолятор стоит? Нет там никакого изолятора! Спрашивается, почему звуки сзади не мешают ему видеть звуки спереди?
– И почему? – генерал с любопытством повернулся ко мне.
– Спасибо вам за всё, Леонид Юрьевич, – вздохнул я. – Поздно уже, а у меня ещё одна встреча очень важная. Пойду я.
– Как это знакомо! – всплеснул руками Палыч. – Так всегда в медицине и бывает! Объявится феномен, а как начнёшь спрашивать у феномена подробности – так сразу «мне пора», «я спешу»… – Он задумчиво прижал свой нос указательным пальцем, постоял так, погрузившись в мысли, затем решительно цыкнул зубом, поднял палец вверх и начал: – Был у меня случай, ещё когда под Казанью служил. У нас в госпитале солдатик пытался от службы закосить. Так знаете, чего придумал? Коленки у меня, говорит, на обеих ногах не сгиба…
– Смир-на! – скомандовал генерал тихо, но так властно, что даже я невольно подтянулся. – Я вот что думаю… – обратился генерал ко мне. – Саша, если ты с компьютером работать не можешь, то мы найдём тебе другую работу!
– Подопытной крысой, – хмуро кивнул я. – Которая скрывает, что на самом деле – морская свинка.
– Ну, зачем ты так? – обиделся генерал. – У нас есть разная работа. Хорошая, полезная. Вот, ты хорошо видишь сквозь штукатурку. А мы – сети прокладываем в зданиях! И, прежде чем долбить и сверлить наугад, лучше будет, чтоб ты поглядел, что там… Понимаешь? Это я так, фантазирую, первое, что на ум приходит… Но ты, это… не это…
– Спасибо, Леонид Юрьевич, – сказал я. – Большое вам спасибо. Я серьезно подумаю над вашим крайне ценным предложением. А сейчас мне пора. Разрешите откланяться?
– Уф-ф… – грустно надул щеки генерал, который всё прекрасно понимал. Он ещё раз печально глянул на штукатурку и развел руками: – Никита, ты сейчас в город? Отвезёшь его?
* * *
Никита был примерно моего возраста, и оказался на редкость вменяемый и толковый. Я думал, что дорога превратится в очередной допрос о моём зрении, но Никита повёл себя на редкость корректно и ни разу не вернулся к этой теме. Всю дорогу мы болтали о компьютерах, а под конец случайно выяснили, что даже некоторое время назад вовсю переписывались с ним в одном техническом форуме по программированию. Мне стало вдвойне обидно, что я не смогу у них работать, пусть даже это находится у чёрта на куличках. Хотя, на машине мы доехали всего за час.
Никита предложил добросить меня до дома, но мне совсем не хотелось, чтобы генерал и компания знали, где я снимаю квартиру. Поэтому я попросил высадить меня у перекрестка, после которого Никита сворачивал. Я вылез из машины, огляделся – и вдруг сообразил, что в этом районе живёт Коляныч.
Время ещё было, и я неожиданно решил заглянуть к нему. Вдруг я понял, насколько все эти дни мне не хватало хорошего старого друга, который бы, по крайней мере, смог меня выслушать, а, может, и помог бы. Хотя бы советом.
Чисто машинально я купил в ларьке бутылку водки и решительно зашагал к дому Коляныча. Поднявшись по лестнице на третий этаж, я остановился возле его двери и прислушался. С точки зрения ушей, стояла тишина. А вот с точки зрения уха… Коляныч дома был, и я его видел – он сидел в комнатке за компьютером. Из плохоньких динамиков вылетали разноцветные всполохи, а Коляныч в такт им чуть дергался – то вправо, то влево. Коляныч самозабвенно играл в компьютерную игрушку – как последний подросток. Здоровый дядька, жена, дочка, и на тебе – увлеченно гасит каких-нибудь чертей. Жены и дочки дома не было, видно, они остались на даче.
Я нажал кнопку звонка, ярко осветив прихожую оранжевыми переливами. Коляныч вздрогнул, но даже не обернулся, только испугано подкрутил звук динамиков, сделав его тише. Я снова нажал кнопку звонка. Коляныч нехотя вылез из кресла, на цыпочках подошёл к двери и посмотрел в глазок. Я спрятал бутылку за спину, невольно поднял подбородок, будто сидел в кресле фотографа, и замер, ожидая, что он откроет. Коляныч смотрел в глазок долго, но так и не открыл. Вместо этого развернулся и тихо-тихо побрел в комнату.