— А сам пробовал? — недоверчиво глянула она на него. — Первые куски — детям!
— Мне яд не страшен, — Ксения забрала у него вилку и сунула хлеб в рот. Хороший повод помолчать, пережевывая положенные тридцать три раза. Но родителей унять было сложно. Кажется, они явились со вполне определенной миссией и уходить без ее выполнения не намеревались. И сходу совсем не представлялось возможным понять, кем сейчас работает Дэн — щитом, защищающим ее, или лампой, направляемой в глаза при допросе. Но в любом случае ничто не могло остановить отца с его очень важным вопросом, заданным самым беззаботным тоном, не предвещавшим ничего плохого и предназначенным усыпить бдительность. Но, тем не менее, в лоб.
— Ты вечером никуда не собираешься? С друзьями, с коллективом?
Ксения дожевала, кинула быстрый взгляд на мать — понять, откуда ветер дует — и сообщила:
— С моим коллективом мне скучно, а друзей у меня нет. И ты, папа, об этом прекрасно осведомлен.
— Не только осведомлен. Меня это удручает.
— Па, ну вообще-то она со времен подштанников за мной таскалась. Я ей — подружка! — молвил Дэн и усмехнулся. Ясно — щит!
— То есть это мы недоглядели? — возмутился Виктор Антонович.
— А кто просил присмотреть за сестрой?
— Мужчины, хватит! — рассердилась Маргарита Николаевна. — Тут у нас день рождения был с утра! Ксюша, вкусно?
— Вкусно, мама.
— Динька сказал, что это хороший подарок. Мы только скидывались, он выбирал. Ну или кто-то по его заданию.
— Ма! — мысль о том, что он разбирается в кухонной бытовой технике, была недопустима. Потому, вероятно, дело в бабе. Вернее, в ее наличии. А эта мысль была недопустима тем паче!
— Нам теперь к тебе далеко ездить! — тут же переключилась Маргарита Николаевна на другое.
— А мне близко на работу, — отозвалась Ксения, глядя в окно. Снова шел дождь, шуршал по подоконнику, и она скорее слушала его, чем родителей и брата.
Мать завозилась у стола, расставляя тарелки и приборы. И раскладывая еду. Отец уныло разливал по бокалам вишневку, периодически косясь на фондюшницу. Денис так и стоял возле Ксении, будто бы охранял ее еще и физически от поползновений. Проблема была в том, что хрен ее охранишь сейчас. Потому что в родителях бурлило. Бурлило так, как в потоках воды, несущихся к стокам на дорогах. Немного позже, уже за обедом, среди прочей болтовни, касавшейся скорого отъезда четы Басаргиных-старших на моря, Денискиного разгульного образа жизни и нестабильности валютного курса, мать, в конце концов, не выдержала, приняв эстафету у отца:
— А с твоим отпуском что, Ксюш? Говорила, на день рождения хочешь…
— Перехотела, — Ксения откинулась на спинку стула, скрестила на груди руки и окинула бесстрастным взглядом присутствующих. — Начинайте. Я же понимаю, зачем вы пришли.
— Поздравить пришли! — почти хором заявили оба родителя. И только Дэн невесело усмехнулся.
— Спасибо. Я тронута. Но это же не всё?
— Не всё! Мы не могли позволить тебе киснуть сегодня в одиночестве! — с достоинством ответила мать.
— А чем сегодня отличается от вчера или завтра, позволь узнать, — мрачно улыбнулась Ксения.
— Сегодня праздник! Ты говорила про отпуск, про Глеба, про планы! А сама сбежала!
— А я люблю одиночество. Без праздников и всего остального. Я же не заставляю вас жить так же, но, пожалуйста, не мешайте мне.
— Черта с два ты любишь одиночество! — неожиданно взорвался отец, подняв голову от бокала и наградив ее тяжелым взглядом: — Что он тебе сделал?
— Кто? — ошалела Ксения.
— Врач твой! Что он сделал, что ты пятками засверкала?
— Витя!
— Молчи, Рита!
— Ничего он не сделал! — одновременно с ними рявкнула и Ксения. — Это вы себе что-то придумали. То, чего быть не могло!
— Чего у тебя не могло быть? Вот чего? Любви? Семьи? Детей? Жизни? Ты трусиха, Ксения! Я никогда не думал, что воспитал трусиху, но ты трусиха!
Ксения долго смотрела на отца, потом на мать, брата, медленно вдыхала воздух, проталкивая ком, перекрывавший горло. Пока, наконец, негромко не сказала:
— Я не считаю, что смелость характеризуется количеством мужей и наличием детей.
— Смелость характеризуется способностью принимать решения, а не прятаться от них! Думаешь, побегом что-то решила? Ты спряталась!
— Па, может, хватит? — возмутился ошалело наблюдавший за ними Денис. Вину чувствовал или правда считал, что отец перегнул палку?
— В моем списке первым и ключевым пунктом была любовь! — продолжал бушевать отец, не обращая на сына внимания. — Ты от нее сбежала. Потому повторяю вопрос: что он сделал, Ксения, что ты сбежала?