Ксения подошла к краю тротуара и подняла глаза.
— Тебя уволят за антигигиену. Я серьезно! Бузакин опять приклепается.
— Я регулярно моюсь.
— Ты бы еще регулярно стригся — цены бы тебе не было!
— Мне не мешает, под колпаком не видно.
— Бороду тоже под колпак?
— Исключительно ради тебя озадачусь поиском зажимов.
— Смешно. Вот, пока давай обойдемся этим.
— Гном, уйми свою Гномшу.
— Парамонов!
— Я не собираюсь этим пользоваться.
— Придется. Меня достало общаться с тобой через челку в операционной.
— Что за странное желание заниматься моим внешним видом? Тебе воспитывать некого?
— Есть, Парамонов, но она пересмотрела сказок про Красавицу и Чудовище. Гном на Чудовище не тянет.
— Да у тебя борода длиннее моей!
— Есть еще вариант, что она это специально меня через тебя воспитывает. Психологический прием. По ее логике мне должно сейчас быть стыдно.
— А тебе не стыдно?
— Не-а.
— Готово! Зеркало дать?
— Давай.
Непродолжительная возня в бездонной женской сумке, результатом которой было извлечение из ее недр пудреницы. Та раскрылась перед носом Парамонова. И он теперь с некоторым любопытством взирал на последствия деятельности маленького урагана по имени Леся Хохлова.
Отросшие пряди с висков и челки были собраны на макушке в дурацкий пучок темно-синей резинкой — оттуда же, из недр ее необъятной сумки. Он и впрямь прилично зарос. Но зажимы для бороды покупать определенно рано. Для стретовского отшельника вид все же был самый подходящий.
— Дарю, — хмыкнула Леся, разглядывая его.
— Спасибо, — кивнул он, отодвигая пудреницу и поворачиваясь к Гному. — Не удивляйся, если через пару месяцев она меня усыновит.
— Пей свой кофе и не хами, Парамонов!
Кофе здесь варили просто отменный. При не очень большом разнообразии меню крошечной кофе-точки возле Пироговки нельзя было не признать того, что, пожалуй, только здесь и возможно хоть немного глотнуть воздуха после больничных стен. Место неподалеку от автобусной остановки казалось на удивление немноголюдным — особенно по утрам. Особенно после ночного дежурства. Особенно когда выучился любить кофе. Ко всему можно привыкнуть со временем. Был ли он когда-нибудь счастлив в октябре? Наверное, нет. Был и был.
Они с Лесей и Гномом сидели у витрины, изображая завтрак. Гном только явился на работу, а дома — без супруги — не желал. Парамонов и интернша — за неимением ничего лучшего. Потому что — скорее бы домой.
— Тебя подвезти? — спросил Глеб, отправляя в себя следующий глоток. Сейчас он процентов на пятьдесят состоял из кофе. Мог пить только его.
— Не, я на метро. У меня муж ревнивый.
— Мои соболезнования.
— Кто б меня подвозил? — грустно вздохнул Гном.
— А ты вообще молчи! Гинеколог хренов!
— Ясно, не выспалась. Всю ночь ее гонял, да?
— Ночь прошла ко всеобщему удовольствию без неожиданностей, — хмыкнул Парамонов, поворачивая в голове верньер для добавления помехов.
Устал от болтовни. Медленно выключался. Требовалась перезагрузка. Потому что сейчас в квартиру на Телиги — а там хоть вой. Глеб устал выть. Внутри себя выть. Мечтал только о выходных, когда можно будет удрать на дачу, но до них тоже еще надо дожить.
Глоток. Горьковатый привкус воспоминаний.
«Черт! Опять дождь начинается! Куда солнце делось?»
Помехи.
«Езжай с Глебом».
Помехи.
«Я хотела еще и к маме заскочить по дороге».
— Я завезу к маме.
— Глебка!
Усмешка. Улыбаться он разучился.
Поворот головы, чтобы окликнуть бариста. И вспыхнувшее под ребрами жалящее пламя. Глеб медленно повернулся к витрине, которая только еще начала покрываться дождевыми каплями. Серо. Даже воздух серый.
А потом вскочил со стула, приникнув к стеклу и упершись в него обеими ладонями.
Она смотрела прямо на него.
Она стояла прямо перед ним, там, на другой стороне улицы.
Он не знал, сколько и зачем, но стояла.
Он не знал, что в этот момент она сжала кулаки в карманах куртки, и чему сдержанно кивнула. Он не знал, для чего ступила на зебру и сделала несколько быстрых шагов, не отводя взгляда от его лица. В эти секунды он задержал дыхание, позволяя себе внутренне произнести: «Она идет».
Это потом были крик и сильный толчок. Или наоборот… Ее подбросило в воздух, резко кинуло обратно. А она успела подумать, что у нее нет крыльев. Успела почувствовать сильный удар.