Потом она взяла люльку с ребенком и ушла. А я осталась сидеть и пытаться осознать ею сказанное.
Выйдя из подъезда, я установила кресло в машине и села на место пассажира.
- Привет! - улыбнулась я, целуя мужа и радуясь, что он снова рядом. Сегодня я вдруг поняла, что со мной могло бы быть, не прости я Ромку. В глазах этой женщины столько боли и печали, что хочется выть от тоски.
- Привет! - Ромка прижал меня к себе и не отпускал, пока у меня не кончился воздух, а из головы не вылетели все мысли. Но мне все равно не хотелось прекращать поцелуй, более того, я хотела большего. - Как она?
- Так же как и он. Скучает, страдает, но гнев сильнее любви. Пока.
- Думаешь, у них есть шанс? - поглаживая по щеке, интересуется Рома.
- Если она сможет простить - да. Анна безумно его любит.
- Как и он ее. - задумчиво сказал супруг - И что теперь делать?
- Ждать.
На заднем сидении заплакала дочка и дальше разговор сошел на нет. Но все равно мы оба думали о друге и понимали, что рано или поздно придется спасать их обоих.
Так прошло еще два месяца. Я вернулась к прежней жизни и старалась забыть об Толе и пережить смерть сестры. Только жизнь раскладывает свой пасьянс и не дает мне забыть мужчину, в то время как сестра потихоньку забывалась и на смену боли пришла мысль, что она в лучшем мире, где будет счастлива. Это успокаивало меня. А еще как-то так получалось, что все, чего я бы не касалась, затрагивает Толю. Например, та ночь оказалась с последствиями. И теперь я решаю, как быть. Смогу ли я потянуть двух детей, или нет? А тут еще одна проблема.
- Мам, а когда дядя Толя приедет?
Нож замирает над картофелиной, которую я режу в салат. Он постоянно задает этот вопрос, а я не знаю, как отвечать.
- Не знаю, родной. Он много работает.
Сегодня сын какой-то странный и сосредоточенный. Он садится на стул и вдруг просит.
- Мам, положи нож, пожалуйста.
Я впервые слышу у него такой тон. Это тон мужчины, взрослого человека и я понимаю, что меня ждет серьезный разговор. Поэтому кладу нож и сажусь на корточки перед сыном.
- Мам, вы с папой опять поругались? - спрашивает ребенок, и я вижу по глазам, что он все знает.
- Давно ты знаешь? - спросила я сына.
- Да, с первой встречи.
- Прости, что не сказала. - виновато опустила голову я.
Он обнимает меня, гладит по голове, а потом шепчет:
- Мам, дай папе шанс.
Я удивленно смотрю на своего ребенка.
- Не ради себя, а ради нас с малышом дай папе шанс! - зачастил мой сын, глядя на меня взрослым умоляющим взглядом. - Если он нас обидет, я сам его выгоню, но папа нужен нам, мам, пожалуйста!
- Ты и о ребенке знаешь? - удивляюсь я, не желая реагировать на его просьбу.
- Знаю! - кивнул малыш, а по его взгляду я поняла, что он не отступит. - Мамочка, пожалуйста. Хотя бы ради малыша. Я не хочу, чтобы у братика или сестрички не было отца. Это так грустно и неприятно. Прошу. Дай папе шанс.
И тут я вспомнила, где видела этот взгляд. Фотография. Там мама обнимает Толю и его брата. Мальчики держатся за руки и у Толи такой же взгляд. Защитник и старший брат. Сейчас мой сын смотрит так же. А ведь Толе на фото лет десять. Боже, что же я делаю. Я не хочу, чтобы мой сын взрослел раньше времени. Может Карина права, и он любит нас? Я должна защитить своих детей, но не так как я делаю это сейчас.
- Ладно, давай мы попробуем пообщаться с папой. И если он будет хорошо себя вести я дам ему шанс.
И вот улыбка. Такая счастливая и радостная детская улыбка, которую я так редко вижу на лице сына.
- Давай! - радостно соглашается он.
Облегчение затопило меня. Я и сама не знала, отчего оно. Просто мне вдруг стало так спокойно и светло, что жизнь показалась куда ярче чем была.
- Тогда я прямо сейчас позвоню ему и приглашу на обед. - предлагаю я, боясь что могу передумать и разочаровать Мишку.
Он радостно прыгает вокруг, а я беру телефон и набираю номер.
Звонок застал меня в фургоне. Мы гнали в центр города. У Костиной Оли проблемы, надо спасать. Сегодня мы окончательно заперли двери за бандитами угрожающими моей Ане и теперь все. Можно и заканчивать этот фарс. Я хотел отключить телефон, но увидев, кто звонит замер, а потом поднес трубку к уху.
- Аня? Что-то случилось? Что-то с Мишей? - неужели мы не всех взяли?
- Нет, у нас все в порядке. Просто мы подумали... - она на миг замялась. Я слышал голос сына на заднем фоне, но не понимал слов - Толь, может, ты придешь к нам на обед?
Я в шоке уставился на трубку. Это сон? Она просто не может предлагать мне это. Ущипнул себя. Нет не сон.
- Ань, ты хочешь чтобы я... - как спросить. Я боюсь услышать ответ. Но господи как же хочется чтобы она сказала да.
- Толь, сын просит дать тебе шанс и я готова это сделать. - слышу в ответ, а потом она спрашивает - Так что, придешь?
Черт! Смотрю на друга. Ему помощь нужна и я не могу сейчас уйти. Я снова теряю ее. Как же несправедлива жизнь.
- Я сейчас не могу. У меня дела в центре города. Прости.
Вот и все. Я ее потерял.
- Тогда может вечером? - слышу я ее предложение и не верю своим ушам. Неужели...? Может меня подстрелили, и я в коме? Тогда этим можно объяснить ее перемены, а иначе. Неужели мне может повезти?
- Это было бы хорошо.
- Тогда до вечера.
- До вечера.
Отключаю телефон и только сейчас понимаю, что мы уже приехали и все ждут меня. В их глазах вопрос и тревога. Они не знаю чего ждать и даже Костик на миг отвлекся о мысли о своей Оли ради меня.
- Ну что, давайте вытащим Ольгу и побыстрее. У меня вечером свидание с Аней и сыном и я не хочу терять время. - улыбаюсь я Костику и ребятам, видя облегчение на их лицах. А потом мы выскакиваем из машины и мчимся в здание с оружием на изготовке.
Отключив телефон и порадовав сына, я пошла готовить ужин. Только сердце почему-то ныло плохим предчувствием, но я старалась подавить это ощущение. А через два часа, когда я вытаскивала курицу, в кухню вбежал испуганный сын и закричал.
- Мама, мама, в центре города прогремел взрыв. Есть пострадавшие и погибшие.
Мое сердце сжалось, а единственная мысль, которая осталась в моей голове была мысль о Толе.
9
Противень выпал из рук, а я бросилась к телевизору. Дикторы всех каналов говорили о том, что в одном из домов в центре города произошел взрыв и здание рухнуло. Уже вытащили несколько пострадавших и погибших. А в моей голове звучали слова Толи