Отец Карины удивлен. Он в шоке смотрит на супругу… Не знал, на что она способна, они поженились намного позднее.
Тем временем, я задаю еще один вопрос, который мне не дает покоя, и заранее мысленно прошу прощения у отца Карины за то, то он сейчас услышит.
— У вас была интрижка? Я помню, был маленьким, когда мы были на дне рождении Карины. Видел вас на кухне. Вы смеялись и резали торт, пили вино, а потом поцеловали отца.
Элина Максимовна бледнеет.
— Это что за выкрутасы? — возмущается отец Карины. — Элина!
— Мы встречались несколько раз, задолго до того, как я встретила мужа! Кое-что было. Хоть он говорил, что любит жену, но погуливал налево. Всегда был щедрым. Наш роман быстро прекратился, еще до того, как я тебя встретила, — отвечает она, глядя на супруга. — Клянусь.
— Тогда о чем он говорит?
— Просто в тот момент были в ссоре. Только и всего. Нахлынуло былое… Я даже не могу назвать то, что было в прошлом, интрижкой. Просто встречи. Я старше, чем он, а ему было сложно в первое время. Сложно лгать… семье и самому себе, — говорит она. — Он всю жизнь чувствовал вину перед тобой, Илья.
— Карина — дочь моего отца?
Повисает тишина. Больше всего напряжен отец Карины. Для него будет ударом узнать такое.
— Нет! — машет быстро-быстро руками. — Нет, ты что! Я и так… по меркам нынешним… старородящая к тому времени была, мужчина с проблемной наследственностью в отцы не годится. Я, знаешь, сколько на всяких деток насмотрелась… Нет-нет… Карина — дочь своего отца!
— Тогда я понять не могу одного… Если я не сын своего отца, то почему у Давида такие отклонения?! Один-в-один, как у всех мужчин…
— Зато я понимаю, — вздыхает мама Карины. — Теперь понимаю, за что Смагулов извинялся. Он позвонил как-то… Мы тогда перебрались в Минск, однажды Смагулов позвонил, был выпившим, нес всякий бред, вспоминал прошлое, говорил, что оно его преследует и не дает покоя. Я посоветовала ему больше уделять внимание сыну, жене… Не понравился мне этот звонок. А потом через некоторое время к нам приехала в гости Карина. Беременная. Она не говорила, кто отец.
— Извинялся, значит, — усмехаюсь я. — Надо же! Он передо мной тоже извинялся. Я еще не мог понять, что на него нашло. Вот, оказывается, что… Гульнул с Кариной?! Так?
— Я точно не знаю…
— Карина знала, что я не родной сын своему отцу?
— Нет! Ни одна живая душа не знала! Клянусь…
Глава 24
Он
Теперь вопросов к Карине у меня еще больше, чем раньше.
Ситуация так и не прояснилась до конца.
Много белых пятен, много вопросов…
Элина Максимовна божилась, что говорит правду и только правду, ничего, кроме правды. Она боится за репутацию и хорошее имя. Несмотря на то, что она уже ушла на пенсию, Карина говорила, что мама до сих пор консультирует некоторых женщин. Разумеется, на платных началах, выходит неплохая надбавка к пенсии.
Если я подниму шумиху, то от честного и хорошего имени Элины Максимовны, акушера-гинеколога, с тридцатипятилетним стажем, ничего не останется!
Нужно поговорить с Кариной. Но я не уверен, что она скажет мне правду. Нужно сделать тест на родство, проверить все досконально.
Черт знает, в чем еще накуролесил мой папаша. До чего самовлюбленным и лживым оказался — и как глава семейства, и как муж…
Тошно, что я верил всему на слово и не подвергал никакому сомнению авторитет отца, а он… На старость лет, перед кончиной, значит, муки совести испытывал. Поэтому завещал мне все, а Карина вцепилась в меня.
Если она на самом деле не знала, что я не сын своего отца.
Она рискнула и забеременела от него, сделав ставку на то, что Давид будет похож на меня.
И он, действительно, похож!
Достаю телефон, листаю фотографии.
Похож же?
Он темноглазый, черноволосый мальчишка с узким лицом…
Но ведь и Карина тоже смуглокожая брюнетка!
Черт побери, голова кругом!
Я уже ничего не понимаю. Мне нужно трезво посмотреть на факты, необходим взгляд со стороны.
Звоню маме. Не могу называть ее иначе, даже мысленно. Как ни крути, она меня воспитывала, вырастила… Понимаю, что она так и не смогла меня полюбить всем сердцем, но по-своему очень старалась. А отец? Постоянно твердил о любви, но за моей спиной творил дикую чушь… Умолчал он не из любви ко мне, но из-за своего собственного эгоистичного спокойствия, и никак иначе.