Подруга довольно скептически воспринимает мой настрой, шутит:
— Кажется, ты не настроена мириться с мужем? Ты просто хочешь со стопроцентной гарантией получить развод! — говорит она. — Сколько ссор возникакет во время ремонтов. Знаю не понаслышке. У меня дядя с тетей едва не убили друг друга, разругались в пух и прах, подали на развод и еще полгода судились…
— Ну, хватит! — прошу ее. — Правда… Порадуйся лучше за нас.
— Все-таки за вас, — выделяет она слова. — Ты решила его простить?
— Я решила его понять. Встать на место Ильи. И больше не могу эгоистично требовать исполнения своих хотелок… Больше не хочу убегать.
Наш разговор прерывает звонок в дверь. Подруга открывает, принимает доставку, радостно бежит в зал:
— Ксюш, это подарок! Упакован супер… Сердечки! Открывай скорее! — торопит меня. — Наверняка, это от Ильи. Надо же, какой романтик…
Взбудораженное настроение подруги передается и мне.
Я разрезаю бант, откидываю крышку и зажмуриваюсь, отшатнувшись: мне в лицо летит какая-то жидкость.
В воздухе едко завоняло…
Глава 25
Он
— Где она? Где Ксюша? Что с ней?!
В панике влетаю в приемный покой.
Подружка Кати, Алина, вскакивает, испуганная.
— Ксюшу забрали, обрабатывают…
Она заикается от страха, глаза покрасневшие, голос сиплый.
— Что стряслось?
— Курьер принес подарок. Я принесла его Ксюше. Мы думали, что это от тебя — упаковка такая романтичная. Ксюша открыла его и…
Алину начинает трясти.
— Говори, ну же!
— Во все стороны полетела какая-то вонючая жидкость!
Черт побери…
Слушаю рассказ подруги: она бросилась помогать подруге, обильно облила ее водой, вызвала скорую. Видно, сама надышалась ядовитых паров, ее до сих пор сильно потряхивает.
— Ты молодец. Хорошо, что рядом была ты. Слышишь? Спасибо…
Оставив Алину, ловлю врачей. Они пока не могут сказать ничего конкретного, ждут, пока Ксюшу осмотрят.
Я не отправлял жене никакого подарка. Это кто-то подстроил…
Кто?
Вопрос простой, на ум приходит только один человек — Карина.
Теперь делом о нападении на Ксюшу займется полиция.
Нас с подругой Ксюши допрашивают по очереди. Она рассказывает все, что знает, полицейские отправляются опрашивать соседей, искать курьера. Я рассказываю следователю о своих подозрениях.
— Так стоп. Я ничего не понял. Кто чей сын, кто кого обманул! Начинай с начала свою Санта-Барбару!
— Лучше и не скажешь, — признаю нехотя.
Понимаю, что это у полицейских такая работа — допрашивать досконально, въедливо, подозревая всех, в том числе и меня самого. Иначе никак. Ведь большинство преступлений совершаются на почве ревности и любви, между близкими и родными людьми. Взять хотя бы мою ситуацию: сколько всего накрутил мой отец, обманывал, накуролесил… Перед смертью его совесть замучила, и он решил завещать мне все свои деньги, бизнес… Лучше бы он покаялся и рассказал, как было дело. Но нет, он и перед отправлением, на тот свет, чувствуя скорую кончину, не смог раскаяться, хотел откупиться. Я надеюсь, что на том свете он получил по заслугам…
Допрос длится несколько часов.
В итоге у следователя оказываются несколько листов, полных печатного текста. Более того, в кабинете набиваются и другие сотрудники, а коллеги подтрунивают над полицейским.
— С почином, молодой. Первое самостоятельное дело, но зато какое! Еще немного и раскопки до самого каменного века проводить придется.
Для них это обычная рутина, а я, с трудом дождавшись, пока меня отпустят, снова лечу в больницу, к Ксюше.
Ее уже перевели в обычную палату, нам разрешили увидеться ненадолго.
Честно говоря, перед входом я замираю от страха, категоричность Карины, ее злоба и желание во что бы то ни стало задержать меня возле себя, не имеют границ. Откуда в ней столько злости? Может быть, даже зависть? Отец завещал все мне, а не ей и не их ребенку… Теперь я более, чем уверен, что Давид — сын моего отца.
Вдруг эта психованная и озлобленная женщина сильно навредила моей Ксюше? За что моей девочке такие испытания? Лучше бы эта дура Карина облила кислотой меня!
Мне не удается поговорить с Ксюшей. Меня разворачивают, в буквальном смысле, у самых дверей.
— Ксения спит. Лучше ее не будить.
— Я могу хотя бы посмотреть на нее? Издалека. Обещаю не будить.
Уговоры и искренние мольбы подействовали. Меня запустили на минутку, даже этого времени хватило, чтобы сердце подпрыгнуло к самому горлу от волнения, и потом резко опустилось вниз, в самые пятки. У Ксюши забинтованы руки до локтя, на лбу тоже асептическая повязка. Лицо покрасневшее, но без повреждений. Даже если бы она пострадала сильнее, это бы ничего не изменило в моем отношении к ней.