двигался сзади. Вначале все шло нормально. Тракторы миновали уже середину реки.
Но неподалеку от противоположного берега в упор по артиллеристам ударили немецкие
пулеметы. Растерявшись, тракторист сместил тягач вправо и угодил в яму. Фашисты в
упор расстреляли всех, кто был на тракторах и орудиях, кто пытался спастись вплавь.
Побережный и Галя видели всю эту картину. Чем-либо помочь своим товарищам
они не могли, и в бессилье закипали у них слезы на глазах. А вокруг стреляли и
стреляли — и на реке, и в селе.
Сгустились сумерки, и они отправились в опасную дорогу. Шли по берегу,
преодолевая плавни по пояс в воде. Скоро повстречали отряд наших пехотинцев,
которые несли раненого командира 200-й дивизии полковника Людникова и других
своих товарищей. Вместе с ними они и переправились через Десну. .
— Теперь задача опять не из легких, — вздохнула Галя. — Устроить надо раненых
побыстрей, а как это сделать в таком переплете?
На огневой позиции нас ожидал арттехник. Усталый и не на шутку озабоченный,
он тяжело поднялся с орудийной станины, глухо вымолвил:
— Снарядов не привез. Говорят, что вообще их не будет. — Помолчав, хрипло
проронил: — Эти гады прут [119] напролом! А что позади нас? Колечко брони! Их
танки прорвались с севера и с юга и вроде бы где-то у Сулы замкнули окружение!..
2
Готовясь атаковать Носовку, немцы рассчитывали на внезапность. За ночь они
скрытно подвели к местечку свою спешенную мотопехоту, а танки и
бронетранспортеры заняли исходные рубежи в трех-четырех километрах, близ дорог.
Об этом сосредоточении доложили разведчики.
Командир дивизиона старший лейтенант Бабенко заторопился: «Идем к
полковнику. Есть идея — упредим врага!» Он высказал, кажется, вполне разумную
мысль: ударить загодя по вражеской технике. Но командир полка отклонил
предложение: во-первых, вскроем свою оборону, во-вторых, мало боеприпасов, а
впереди — бой. Как он сложится? Да что вообще нас ожидает?..
* * *
Когда возвращались, Бабенко горько проронил: «Что нас ожидает, хм-м? Спросить
бы, что с нами стало? Утрачиваем инициативу!» И зло выругался.
Бой начался на рассвете. Как и ожидалось, танки и бронетранспортеры
противника вырвались вперед, с ходу открыв огонь. Особенно рьяно они атаковали
участок, где окопалась батарея лейтенанта Григорьева.
Огневики Григорьева стреляли метко, и вскоре один из танков встал на месте с
перебитой гусеницей. Отпор подействовал на фашистов отрезвляюще.
...Вечером, возвратившись из штаба полка, командир дивизиона ставил мне
задачу:
— Покидаем Носовку. Отходим в Малую Девицу. Твоя батарея на выходе из
местечка ведет сдерживающий методический огонь. Времени на это — час. Как со
снарядами? Маловато? Экономь. Чтобы к рассвету был на новом месте в этой самой
Девице! Понятно? — И добавил со вздохом: — Нынче в полдень фрицы Нежин взяли.
Обтекают с флангов, подлюки. Ну, держись!
Тревожная ночь, исполосованная пожарами, оглушенная канонадой!.. Жутко от
мысли, что это родную землю терзает, испепеляя, враг. А рядом по дороге движется
[120] поток наших солдат, изнуренных бесконечными боями и походами. Устало
шагают бойцы, командиры, и в отсвете далеких и близких пожарищ багровеют бинты
на их кровоточащих ранах.
Они идут, они согнулись под тяжестями навалившихся бед. Но настанет час, и
распрямятся, встанут богатырями во весь рост, и горе, неотвратимое горе постигнет
проклятых захватчиков. Мы верим в свои силы, как в самих себя, и знаем, что такое
время придет, придет обязательно, так же, как завтра на рассвете взойдет опять солнце!
Утром батарея заняла позиции в зарослях кустарников на окраине Малой Девицы.
Стволы орудий навели на дорогу, по которой ночью пришли сюда. Оттуда должен
появиться противник. Он неожиданно появился с тыла. Захлопали танковые пушки,
взвизгнули снаряды.
Пробираясь через кусты, командир дивизиона Бабенко неистово кричал: «Комбат!
Выводи батарею в село! Повзводно! Нетреба, за мной! Второму взводу и всем, кто на
ногах, — в прикрытие! Сдержать гадов!»
Ох как это непросто — под огнем танков развернуть громоздкие гаубицы-пушки в
противоположном направлении, ведь в орудийных расчетах осталось по два-три
номера! И их, наших голубушек, в невысоком редком кустарнике никак не укрыть, и
снарядов — хоть по пальцам считай.
Ушел первый огневой взвод с Бабенко. Там, за нашими спинами, скоро разгорелся
бой.
А у нас вновь, как тогда, в июньское утро под Ковелем, политрук Ерусланов залег
за ручной пулемет, отсекая вражеских автоматчиков, которые наглой оравой бежали за
своими танками. Фашисты, разумеется, хотели воспользоваться малой
разворотливостью наших орудий и атаковали огневую позицию со злым упрямством.
Однако, получив отпор, попятились и залегли.
Тем временем командир взвода Дегтяренко развертывал гаубицы. Ревели тягачи,
копошились люди у орудий. Но фашистские танки повернули вдруг влево, заходя
взводу в неприкрытый фланг. Один за другим резко ударили выстрелы, рванули у
орудий разрывы. Наши ребята уже не смогли укрыться за орудийными щитами. [121]
Они были как на ладони и погибли один за другим.
Дегтяренко, поглубже нахлобучив каску, взял в руки связку ручных гранат и,
пригибаясь, скрылся в зарослях кустарника. К переднему танку он подобрался совсем
близко и, размахнувшись, швырнул гранаты под гусеницы. Гулко прогремел взрыв. Мы
видели, как сержант тут же упал, срезанный пулеметной очередью.
Атака фашистов была все же отбита. Слышно, как удаляется гул танковых
моторов. За кустарником подбитый танк чадит густым дымным облаком. С тоской и
горечью оглядываю наши позиции. Рядом в редкой цепи — управленцы Еременко,
Никифоров, Донец, их командир Козлихин. А на огневой позиции застыли разбитые
орудия и тягачи. Возле них лежат на земле наши павшие товарищи...
— Тут, наверно, кончилась наша баталия, — тихо произнес политрук. — Пошли
теперь туда, к первому взводу.
Где-то он, первый взвод? Позади, на дороге нашего отхода, не стихает, наоборот,
разгорается бой. Потом выяснилось: к Малой Девице подошли фашисты из-под
Носовки, пытаясь взять нас в клещи.
Перебежками пересекаем луговину. У околицы нас поджидает Семен
Финьковский. Бабенко оставил его, чтоб встретить и повести нашу группу по маршруту.
Кузов полуторки иссечен осколками. Водитель рассказывает, что было с ними на пути в
село.
Едва вышли из кустарников — на взвод с левой стороны навалились фашисты.
Танки били с близкой дистанции и сразу подожгли один из тягачей. Младший лейтенант
Нетреба скомандовал: «Взвод, к бою!» Но тут подоспел лейтенант Побережный,
замещавший погибшего начальника штаба дивизиона, и передал приказание старшего
лейтенанта Бабенко: «Следовать в село. На его окраине развернуться». Оба поглядели
на горящий трактор, и Нетреба ответил: «На себе гаубицу не довезем. Уводи первое
орудие. Кстати, может, нас прикроешь? А мы останемся тут до конца!» И орудийный
расчет вступил в поединок с фашистскими танками на открытой луговине.
— Погибли хлопцы. Все до одного. Вместе со своим командиром, — с горечью
поведал Финьковский. — Бились до последнего снаряда! [122]
Осенний день короток. Незаметно подступили сумерки. Разыскивая своих,
движемся по проселку и вскоре вступаем в новое селение. Это Рудавка. На подходе к
нему боец-«маяк» предупредил: «Быстрее! Слева, в двух верстах, Прилуки. Там —
фашисты!» Ерусланов посмотрел на нас с Козлихиным: «Сумел ли Бабенко выйти на
новый маршрут?» — «Определенно! — заверил Козлихин. — Такие, как он, не