Колонна дивизиона входила в Неготин. Население нас встретило с великой радостью, которую трудно описать. Женщины, дети бросали цветы на пути наших боевых машин. Никогда не забыть слез старушки-матери, которая нам рассказывала о зверствах гитлеровцев, о казни ее трёх сыновей-партизан. Она просила гвардейцев не знать пощады к врагу. Мы обещали отомстить за все.
Великое чувство самопожертвования во имя освобождения родной земли от гитлеровцев, во имя победы, которое так часто проявлялось у наших бойцов в боях за русские, украинские и молдавские города и села, двигало ими и в сражениях на югославской земле.
Короткие, наспех сделанные записи в пожелтевших от времени блокнотах, сжатые боевые сводки и донесения, написанные прямо на полях сражений, хранят подвиги многих гвардейских минометных подразделений, героев-минометчиков. Перечитывая эти записи и документы более чем 30-летней давности, я снова вижу мужественные лица своих однополчан, вижу их в часы отдыха и в часы боев. Чаще боев, потому что их было больше, чем отдыха.
Прежде чем показать еще несколько конкретных эпизодов, рассказать о героических действиях наших людей, позволю вспомнить моменты общего характера.
Враг с огромными для него потерями был вышвырнут с нашей земли. Мы уверенно начали освобождение других народов от фашистского гнета. Однако гитлеровцы и их оставшиеся союзники продолжали оказывать упорное сопротивление, до последних дней войны организовывая не только оборону, но в довольно крупных масштабах и контрнаступательные сражения и операции. Достаточно об этом свидетельствуют Белградская, Будапештская и Венская операции. Я уже не говорю о заключительной Берлинской операции и ей предшествующих на других участках советско-германского фронта. Гитлеровская армия, конечно, самые страшные злодеяния творила на нашей земле. Но отступая под неудержимым напором наших частей, фашисты продолжали и на земле братской Югославии мародерство, насилия, грабеж. Отступая, эта армия уничтожала все, что только успевала уничтожить, лишая людей крова, средств к существованию, увозя с собой произведения искусства, разрушая памятники старинного зодчества. В это время многие гитлеровские солдаты чувствовали страх за совершенные перед народом злодеяния. Геббельсовская пропаганда использовала это по-своему. Она пугала немецкий народ и армию ужасами, какие якобы последуют за военным поражением. Будучи сами невероятно жестокими в отношении других народов, гитлеровцы не верили в чью-либо гуманность. Определенную роль играли и геббельсовские обещания «чудо-оружия», надежды на конфликт между союзниками. Таковы были некоторые причины упорного сопротивления фашистской армии до последних сражений. До самого дня Победы мы не могли позволить себе хоть немного ослабить наступательный порыв. В одном из стихотворений говорится: «Последний бой… Ты самый страшный». В этих словах правда. Чувствовать, ощущать, что остались до победы месяцы, дни, и вместе с тем знать, что за эти оставшиеся сроки можно погибнуть — большое нужно было иметь мужество, чтобы сражаться со всей отдачей, не впасть в соблазн осторожничать. И наши люди, к их славе и чести, выдержали до конца те великие испытания последними боями. Боевой наш порыв нарастал, люди как бы обрели второе дыхание. Да по-другому и не могло быть. Ведь наш народ шел в бой, вдохновленный идеями партии, выражающей его чаяния, интересы, глубоко сознавая свою освободительную миссию. Советские войска продолжали идти вперед, к столице Югославии Белграду.
14 октября наше мотострелковое соединение при поддержке гвардейских минометов и артиллерии, сломив сопротивление противника, подошло к юго-восточной окраине Белграда и завязало уличные бои. Заранее подготовленная противником оборона, большое сосредоточение живой силы и огневых средств обусловили ожесточенность и напряженность боев за этот город.
Лейтенант Сединин, начальник разведки гвардейского минометного дивизиона, получил задачу разведать удобные и скрытные пути подъезда для стрельбы по узлам сопротивления и опорным пунктам противника.
Сединин с двумя разведчиками отправился на передовую. Улицы, по которым они пробирались, засевшие в домах гитлеровцы простреливали огнем автоматов и пулеметов. Разведчикам все же удалось проскочить опасное место. Они выбрали дом и, укрепившись в нем, стали вести наблюдение. Едва успели сориентироваться, как начались контратаки.