— Двадцать, — сказал Алик. — Мне двадцать лет. Шампанское прошу со льдом, а мороженое из холодильника. В общем, как это делается в Одессе.
— Ты прекрасен, Алик, — лукаво проговорила Татьяна, — на твоих деяниях — печать гениальности.
— Именно так думала и моя мама, когда я с большим трудом выбрался на свет. Это было ее единственным утешением.
— Ты оправдал ее надежды?
— Судя по телеграмме, которую я получил сегодня утром, — нет. Она в полной уверенности, что у меня склероз.
— Почему?
— Пишет: сынок, не забывай выдергивать кольцо, когда прыгаешь с парашютом.
Сережка от смеха долго не мог выговорить ни слова. Затем открыл шампанское и, наполнив бокалы, спросил:
— Кто тамада?
Все дружно указали на Джибладзе. Миша не стал возражать. Он призвал ребят к порядку и, когда за столом воцарилась тишина, сказал:
— Говорят: двадцать лет ума нет — не будет, тридцать лет жены нет — не будет, сорок лет денег нет — не будет. Я предлагаю выпить за завтрашний день. Пусть он возвратит Алику то, что отнял у него при рождении — мудрость. Мудрость — это здоровье, удача, победа. За твое здоровье, Алик!
— Приятная жидкость, — сказал Слава, опорожнив бокал. — Князь, а как насчет жены?
— Через десять лет зайди — познакомлю, — добродушно проворчал Алик, принимаясь за вторую порцию мороженого.
— А ты, я смотрю, уже всё прикинул, разметил, по полочкам разложил, а на вид…
— У него дисгармония, — сказал Леня. — Внешность не соответствует содержимому.
— А у меня? — спросил Миша.
— Полностью, — поспешно заверил его Сережка. — И потому ты скучен, как… главный герой пьесы, которую мы только что смотрели.
— Начальник цеха — мужик деловой, — вмешался Никита. — Он знает, чего хочет, и добивается этого. Именно таким, по-моему, и должен быть руководитель.
— А конфликт, почему же тогда у него конфликт с коллективом? — спросил Слава. — Монолитным рабочим коллективом?
— Душа должна быть, — сказал Алик, — а не шестеренка от коленчатого вала.
— Душа здесь ни при чем, важен подход к делу. Он строг, и принципиален, и требователен. Его формула: тебе платят, и ты плати, честно и добросовестно, без обмана, чтобы обмен ценностями был равнозначным.
— А тебя не покоробило, что он сам себе положил оклад, вытребовал, и притом не малый? — спросил Слава.
— Нет, — ответил за Никиту Леня. — Он знает себе цену.
— И производство, — добавил Никита. — Он за ритмичность, точно выверенный план, деловые отношения. А на заводе: очковтирательство, приписка, работа на износ. Отсюда и конфликт.
— И все-таки он сухарь, — сказал Алик. — От такого жена через месяц удерет.
— Не думаю, — проговорила Таня. — Женщина ценит в мужчине характер и… деловые качества.
— Внимание, — возразил Черепков, — и все прочее, чтобы как сыр в масле каталась.
Татьяна посмотрела на Алика с выражением сокрушительной иронии:
— Мы говорим с тобой о разных женщинах.
— Ну, хорошо, — сдался Черепков. — А мужчина, что он ищет в женщине?
— Друга, — сказал Леня. — Князь, ты согласен?
— Женщина должна рожать джигитов, — жестко проговорил Джибладзе.
Сережка расхохотался, хотел было закатить по этому поводу целую речь, но его остановил Слава. Он сунул Бойцову в рот пробку от шампанского и выразительно постучал по циферблату часов.
— Закругляйтесь, время.
— Ого! — воскликнул Никита, удивленно взирая на друга. — Тебя наконец-то приучили к дисциплине.
— Если зайца долго бить, он станет спички зажигать, — сказал Леня, вежливой улыбкой отблагодарив официантку.
…Алик долго лежал с закрытыми глазами, а когда понял, что не заснуть, встал и, накинув на плечи шинель, вышел из палатки.
Ночь стояла глухая и сонная, и было тихо, так тихо, что иногда с реки долетал плеск играющей рыбы. Изредка выскальзывал из-за облаков бледный желток луны. На землю мгновенно падали уродливые тени неподвижных деревьев, палаток, аэродромных зданий, а на летном поле вспыхивали тусклым серебром короткохвостые тела истребителей. А затем снова наступала темень, налетал слабый ветерок, обдувая лицо ночной свежестью, и Алик зябко подергивал плечами. Из темноты неожиданно вынырнул Никита, хотел было незаметно проскользнуть в палатку, но, заметив приятеля, остановился.
— Ты чего не спишь?
— Думаю, — усмехнулся Алик. — У тебя нет спичек? Никита присел рядом с другом на лавочку и протянул ему коробок.