- Что-что... Не знаю - что, - буркнул Алексис. - В гипотетических ситуациях придумать можно много всего. Но, когда возникает ситуация реальная, пусть и подобная гипотетической, она, как правило, бьёт обухом по башке. - И, помолчав, хмыкнул: - Скорее всего, наломал бы дров.
Вспомнив усадьбу деда, расположенную посреди леса, я затихла, впечатлённая. Нетрудно представить, зная силищу брата, как бушует в лесу буря, погребая под сломанными деревьями дедов дом.
Какой-то бегучий свет мазнул по боковой стороне машины. Очнувшись от размышлений, я проследила, как нас догоняет машина и уходит дальше. За нами ещё одна, и, кажется, за нею тоже... Странная активность для полуночной дороги... Спустя минут десять наша машина остановилась на обочине, от которой до леса - пара шагов. Пока брат расплачивался со слегка испуганным водителем и утешал его, что мы хорошо знаем тропку до дома, я задумчиво смотрела на чёрную, словно притихшую при нашем появлении громаду леса.
Звякнули бутылки в моей сумке, когда Алексис снова повесил её на плечо. Отъехала машина. Брат предложил мне руку, и мы пошли к лесу.
Пройти границу между магическим миром и реальным - легко, если знать места переходов. Мы - знали. Вскоре мы бодро шагали по тропке к пчельнику, который и в самом деле находился совсем не далеко от реального шоссе.
Забрались в пчельник, который теперь представлял собой огромный просторный сарай, набитый сеном для Дарёнкиной коровы, а ближе к двери - склад старых вещей и мебели. Здесь мы быстро расположились на ночлег: сначала Алексис вытащил подальше от сена две кровати с продавленными матрасами, потом я расстелила на них старые пальто и шубы, хорошенько расправив их. Мы немного поразмышляли, стоит ли допивать остатки, сошлись на том, что сделаем это завтра. Наверное. Потом пожелали спокойной ночи друг другу и задремали. В бывшем пчельнике не только тихо, но и тепло - укрываться было необязательно.
... Несколько машин - одна за другой - остановились на месте, где давешний таксист оставил своих странных пассажиров. Семеро парней вышли из машин, быстро подошли к чёрному лесу. Так же быстро разбежались во тьму, велев своим таксистам подождать. Затем появились снова. После негромкого разговора шестеро уехали. Один остался и прямиком направился к нужной тропе.
... Не закрытая до конца дверь старого пчельника легко поддалась напору волчьего носа на её край. Чёрный зверь скользнул в сарай, осторожно и мягко прошёл до кроватей. Обнюхал каждую, как и спящих, и лёг за охапками сена, слегка обвалившимися сверху, с сеновала. Здесь его не увидят, если даже будут осматривать место необычного для людей ночлега.
10
Проснулась я глубокой ночью, как от толчка. А может, не проснулась. Сон привиделся такой необыкновенный, что просыпаться точно не хотелось.
Мне приснилось, что недалеко от наших с Алексисом кроватей, на охапке сена, спит Влад. Что он сначала вошёл в сарай чёрным волком, а когда заснул, не смог контролировать форму и обрёл человеческие очертания. Но сена слишком мало для сохранения тепла. Он мёрзнет... Сердце больно стукнуло, и я открыла глаза.
За стенами сарая мерно звенели сверчки, по травам и в дырах старого сарая шелестел ветер, а где-то неподалёку печально выкликала кого-то ночная птица.
Под моим весом кровать только вздохнула, но не заскрипела. Я встала с неё, кинула взгляд на брата, который укрылся всё-таки, кажется - одной из шуб. А затем сонно прошагала к двери сарая, благо ущербная луна давала как отчётливый белый свет, так и плотные чёрные тени. Постояла здесь, озадаченно глядя на дверь - уже забыла, зачем сюда пришла, потом, посомневавшись - сплю, не сплю? - шагнула в сторону и заглянула за старую телегу. Точно. Влад. Спит на боку. Съёжившись в комок от холода. Обнажённое тело в белом лунном свете кажется синеватым, а дыхание, хоть и почти бесшумное, но прерывистое. Замёрз... Глядя на него, и я сжалась, вздрогнув от холода. Вернулась к своей кровати, постояла над ней, подняла с неё тулуп и тяжёлую штору и понесла все эти вещи к телеге.
Сначала постелила тулуп - рядом с напряжённо скрюченным телом, так, чтобы край, подбитый меховой опушкой, упирался в колени Влада. Пригреются ноги - сам потянется перелечь с земли на тёплое. Потом встала на колени и осторожно укрыла его шторами. Посидела немного, бездумно глядя на него. Просунула ладони под край шторы обнять холодное плечо, - погреть немного.
А плечо под моими руками напряглось. Шорох короткого движения под шторой - на мои ладони легли холодные пальцы. Я взглянула на Влада. В белом свете блеснули тёмные глаза. Он осторожно сел, одной рукой придерживая на себе штору, другой не отпуская меня - переплетя свои пальцы с моими. Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза... Потом луна медленно переместилась. Его движение вперёд - всё так же молча, но спокойно, так что я машинально уступила и отодвинулась на расстеленном тулупе. Он обмотал часть шторы вокруг своего пояса и лёг на край тулупа. Руки моей не отпускал. И смотрел... Я оглянулась и легла рядом. Сначала на расстоянии. Потом он потянулся через меня - закутать меня другой полой тулупа. Края хватило на нас двоих - когда я прильнула к Владу... И только сейчас он отпустил мою руку, чтобы обнять меня за плечи. Когда я положила ладонь на его грудь, чувствуя его спокойно и сильно бьющееся сердце, он осторожно повернул голову так, чтобы дышать мне в висок. И только тогда смогла уснуть.
... Полностью проснулась от взгляда сверху в упор. Скосилась - кто там...
Брат стоял у нас в ногах. Но, не разбудив Влада, невозможно встать. Краем тулупа он закутал нас очень плотно.
- Влад... - шёпотом.
- Сейчас...
Оказывается, он уже не спит. Впрочем, волк. Наверное, давно сообразил, что рядом кто-то встал. А может, даже знал, кто именно... Я подняла голову взглянуть на него. Чуть улыбнулся мне и, уже глядя на Алексиса, демонстративно откинул "одеяло". От неожиданности брат заметно приподнял брови. Он что же - думал увидеть нечто другое? Ну да: я одетая, а Влад завёрнут в штору... Алексис ушёл. Я слышала, как стукнула дверь пчельника, как брат сделал шаг и остановился.
Слышал и Влад. Только это его не смутило. Он сел и навис надо мной, ещё лежащей, по-хозяйски уперевшись руками по обе стороны от меня.
- Мне придётся уйти.
А зачем ты вообще шёл за нами? Или - за мной?
- Да, - прошептала я, подавив этот вопрос в зародыше. - Иди. - Он убрал руку, на которой я спала. Я начала подниматься, но, лишь села, он быстро приник ко мне. Обнял. Коротко, но властно поцеловал.
Вскочила - как только отпустил. Сразу отошла к кроватям. Села.
Через несколько минут услышала негромкий разговор двух мужчин, в котором не расслышала ни слова. Но выходить побоялась.
- Асти... Что решила?
- Я останусь здесь на некоторое время. Совсем ненадолго, - пробормотала я, не поднимая глаз на брата. - Только не говори никому, ладно? И Дарёнке тоже. ... Чтоб знал только ты... - Последнее прошептала почти на шелесте и всё-таки взглянула на Алексиса: понял ли, что я не хочу, чтобы об этом знал и Влад?
Он кивнул, погладил, как маленькую, по голове и ушёл.
Что ж, буду надеяться, что даже чуткий слух оборотня всё-таки не позволил Владу услышать моих слов. Мне нужно побыть одной. И только затем, чтобы разобраться в себе.
Дверь сарая стукнула. Я сидела напряжённо, слушая удаляющиеся шаги... И не выдержала: рывком поднялась, подбежала к двери распахнуть её. Алексис шёл по тропке, за ним трусил громадный чёрный волк. Не успела снова опустить глаза, как волк остановился, замер. Обернулся.
Отчего у меня сердце защемило, будто мы расстаёмся навсегда?
Оттого ли, что ему всё-таки придётся ради своего города жениться на Агнии? Отец часто говорил, что ради общего дела часто приходится уступать самому себе и не идти на поводу у своих чувств. Неужели с нами это и произойдёт?
Или я слишком рано решила - "с нами"? Мне же он так ничего и не сказал...