Пересветов был для подпольного обкома посланцем Москвы, о привлечении его к партизанской работе речь не шла, но ему нужно было помочь перейти обратно через фронт.
— Это дело вам организуют товарищи из партизанского отряда. Там у них есть надежные лазы. Правда, сейчас фронт отдаляется, но они что-нибудь придумают.
Константин пробыл на мельнице, не спускаясь с чердака, несколько дней и затвердил наизусть всю необходимую информацию. Данные о расположении немецких военных объектов прочертил на плане города и на карте области, чтобы тверже запомнить. Затвердил и радиошифры, пароли, адреса явок. Создать районы, свободные от оккупации, еланские партизаны рассчитывали в ближайшие месяцы.
Партизанскую базу Пересветов отыскал при помощи местного провожатого на лесной «гривке» (островке) в глубине обширных моховых болот, и неделю спустя его благополучно переправили через линию фронта.
В Москве он за выполнение задания был награжден медалью «За боевые заслуги».
ГЛАВА ВТОРАЯ
В составе армии, занимавшей в октябре — ноябре 1941 года один из ответственнейших участков в центре линии обороны Москвы, по приказу командования срочно формировался армейский запасной стрелковый полк — (АЗСП), через который должны были проходить все прибывающие в эту армию пополнения.
Комиссаром этого полка назначен был один из старых друзей Пересветова Степан Кальянов, бывший рабочий-металлист. Встретив Константина в Москве, когда тот не успел еще получить нового назначения, Кальянов добился приказа о зачислении его в политчасть полка на должность агитатора.
Вечером того же дня они выехали по Минскому шоссе к месту формирования полка — одной из станций Белорусской железной дороги. Пока что их было только семь человек: командир, комиссар, начальник штаба, два начальника по снабжению (ОВС и ПФС), начсанчасти (военный врач) и агитатор полка — Пересветов. Остальной постоянный состав предстояло получить из Москвы или набрать на месте из переменного состава, прибытие которого ожидалось со дня на день.
Какую-нибудь неделю спустя из прибывающих пополнений были сформированы первые маршевые роты. В армейском запасном они проходили краткосрочную проверку обученности военному делу, санитарную обработку — баня, медосмотр, прививки — и (не последнее по значимости) политическое и культурное обслуживание. Бойцы грузились в вагоны сытые, отдохнувшие, тепло одетые и обутые, в полушубках, башлыках, валенках — начиналась зима. Оружие предстояло им получить по прибытии в передовые части армии.
«Дорогие мои Олечка, Мария Николаевна, Наташа!
У меня новый номер полевой почты… Но письмо это отправляю опять с оказией, разыскал во время краткого посещения Москвы ваших заводчан. Они вам расскажут, почему я долго не писал, где пропадал осенью и где нахожусь сейчас. От передовой позиции расстояние порядочное, так что мое здоровье пусть вас не заботит. В 1919 году твой, Олик, санбат располагался в прифронтовом тылу, так что окружающую меня атмосферу ты приблизительно можешь себе вообразить, конечно, с поправками на эпоху.
Самое для тебя интересное, что спешу сообщить, это встреча — с кем бы ты думала? — со Степаном Кальяновым! Тем самым артиллеристом, который работал с тобой в еланском подполье, а в Октябре командовал обороной еланского Совета и вынес меня, раненого, на руках с балкона здания. Ведь мы с тобой с тех лет его не видали! Теперь он комиссар полка, и я у него служу.
Наши сугубо мирные в эти дни занятия не лишены своеобразной экзотики. Что я, как и летом, читаю бойцам лекции, провожу беседы и т. д., это для тебя не новость, но вот, например, в один прекрасный день командование приказало нам дать бойцам концерт! А у нас даже баяна не было под рукой, был только капельмейстер будущего духового оркестра, взявшийся спеть под гитару «Синий платочек». Гитару и патефон с дюжиной пластинок одолжили у местных жителей. Из бойцов прикомандировали к нам артиста московского театра «Ромен»; он с места в карьер классически отбил дробную чечетку-«цыганочку» на фанере: концертировать-то предстояло в бараке с земляным полом!.. Из бойцов и поэт нашелся, взявшийся прочесть свои антифашистские стихи, а меня обязали спеть «Вдоль по Питерской».