А я в это время действительно отвлеклась — на трусы тети Нади. Дело в том, что в палате со мной лежала одна толстая тетенька с вот такенными трусищами! Ее доставили во время гипертонического криза и был у нее только сын, которому кулема эта жутко стеснялась сказать, что ей необходимы еще одни трусы. И вот она их вечно стирала, а потом развешивала в разных укромных местах. А сама про те места забывала… Ну а я этим пользовалась: заныкаю трусы, допустим, к себе под подушку, а потом мы с тетей Надей ищем их. И хохочем весь день напролет. Она уже смекнула, что я прикалываюсь, но игра ей понравилась, и мы теперь делаем вид, что не видим в упор эту интимную принадлежность.
И вот я заметила, как свисают эти трусы из-под края тетушкиного матраса. И стала невольно прикидывать, куда бы их припрятать.
Когда отец ушел, я вдруг разрыдалась, да так, что ни тетя Надя, ни дежурная медсестра битый час не могли меня успокоить. На все расспросы я твердила, что у папы моего — все виски седые.
Потом я уснула, а там подошло время обедать и я, кушая, дописываю эту тетрадку.
Что бы такого еще рассказать, чтобы вам не было скучно?
Я пока подумаю, а вы никуда не уходите, ладно? Я даже не знаю, зачем я исписала эту тетрадку. Честное слово, мне для себя ничего не нужно. Я просто хочу жить среди вас: вместе вставать, вместе кушать, вместе рассказывать истории. Я ведь так рассказываю, чтобы вам страшно не было. Ведь если я стану черствой с вами, то не смогу ничего этого: кушать, рассказать, думать. Хотите, я вам колесо от троллейбуса подарю? Хотите — картину нарисую?
Или вот что: подойду прямо сейчас к окну в человеческий рост на седьмом этаже двадцать первой палаты — по странному совпадению Марина проживает по такому же адресу — выбью ногами стекло и прыгну в цветущие вишни. Ведь иногда жизнь — это просто когда выпустишь себя полетать. Испугались? Да неужто я вас покину?
Подайте, пожалуйста, тапочки тети Нади, а то папа забыл принести мне мои…
Конец
© Наталья Гвелесиани, 2004–2010.
© Сетевая Словесность, 2004–2010.