О чем мечтали на войне фронтовики? По мнению Никулина, о ранении как об отпуске. «Ранение – только не тяжелое, не в живот и не в голову, что равносильно смерти, – это очень хорошо. Вот если бы оторвало кисть левой руки или стопу!» Для солдат-фронтовиков – это не только возможность на время перейти в мирную жизнь, но, если повезет, то и поехать в отпуск, чтобы повидаться с родными. А некоторым везло еще больше, и они по инвалидности вообще заканчивали войну для себя.
После войны Николай Николаевич не раз бывал на местах боев под Ленинградом. С болью наблюдал, как запахивались кладбища его однополчан, пытался бороться с этим. Мучился мыслью: «Почему же такой глупой и бездарной была организация наших атак? В лоб на пулеметы». Ему не давало покоя равнодушие к памяти отцов у нынешнего поколения. Вывод, к которому он пришел, заслуживает того, чтобы к нему прислушались: «Это результат общего озверения нации. Политические аресты многих лет, лагеря, коллективизация, голод уничтожили не только миллионы людей, но и убили веру в добро, справедливость и милосердие».
По словам Никулина, трескучая фраза «Никто не забыт, ничто не забыто» выглядит издевательством. А официальные памятники и мемориалы созданы совсем не для памяти погибших, а для увековечения наших лозунгов: «Мы самые лучшие!», «Мы непобедимы!». Каменные, а чаще бетонные флаги, стандартные матери-родины, застывшие в картинной скорби, в которую не веришь, – это овеществленная в бетоне концепция непобедимости нашего строя.
Свою любимую фотографию, висевшую у него в комнате дома и увеличенную до размеров картины, он называл «Поколение уходит в вечность».
Не знаю, чем уж я заслужил благосклонность Николая Николаевича, но мы не только регулярно перезванивались, но и периодически встречались. Я с радостью отзывался на его приглашения посидеть у него дома и отведать в очередной раз кофе, сваренный его очаровательной супругой Ириной Сергеевной. Забегал к нему всегда с новыми идеями и рукописями статей по теме примирения. Помню, как был окрылен, когда получил от Никулина похвалу за переведенную мною книгу Хассо Стахова «Трагедия на Неве». Мне был очень важен взгляд ленинградца-фронтовика на эту немецкую книгу, тем более что написана она была таким же окопным солдатом, находившимся, правда, с другой стороны фронта.
Позже я понял, что своими «Воспоминаниями о войне» он прощался с нами, оставив наказ делать все возможное для предотвращения новых вооруженных конфликтов. Как он признавался, «это попытка ответить самому себе на вопросы, которые неотвязно мучают меня и не дают покоя, хотя война давно уже кончилась, да, по сути, кончается и моя жизнь, у истоков которой была эта война». Он имел полное право так говорить, отдав войне четыре лучших года своей юности. Мало кто из мальчишек 1923 года рождения уцелел. Николаю Никулину несказанно повезло. По его словам, у него был ангел-хранитель. Однако, даже несмотря на это, девять месяцев из своих четырех военных лет он провел в медсанбатах и госпиталях после нескольких ранений и контузий.
Иногда я чувствую, как мне его не хватает. Так чаще всего и бывает, когда находишься рядом с мудрым человеком, привыкаешь к этому, и кажется, что так всегда и будет. Потерю ощущаешь лишь после того, как навечно с ним расстаешься. Он умер по странному стечению обстоятельств в марте 2009 года, как раз в мой день рождения. Теперь эта дата стала для меня двойной.
Но со мною останутся два его фотоснимка, помещенные в «Воспоминаниях о войне». Он был действительно красивым человеком. На панихиде в храме, что находится в Институте имени Репина, где преподавал долгие годы профессор Никулин, собралось очень много народа: молодежь из числа студентов, люди среднего возраста и коллеги-искусствоведы. А вот ветераны были в основном представлены фотографиями в траурных рамках на институтском стенде под названием «Участники Великой Отечественной войны». Теперь там появился и снимок Николая Николаевича Никулина – благороднейшего человека, ушедшего в вечность к своему боевому поколению.
Крест примирения
Для ветеранов 124-й стрелковой дивизии 21 января – особая дата. В этот день в 1944 году ее бойцами была освобождена Мга, за что дивизия и получила наименование Мгинской. По сложившейся традиции администрация Санкт-Петербурга выделяет ветеранам дивизии автобус, на котором они отправляются в поездку по местам боев и воинских захоронений, возлагают венки, вспоминают погибших товарищей.