После подписания в начале 1990-х годов российско-германского соглашения об уходе за воинскими захоронениями Альфред начал искать могилу своего брата. Тот погиб летом 1943 года под Новгородом у деревни Копцы. К тому времени ему исполнилось лишь восемнадцать лет. Через полвека его останки были найдены Народным союзом Германии по уходу за воинскими захоронениями и перевезены в Новгород на сборное немецкое кладбище. Там он и был похоронен среди неизвестных солдат. А через несколько лет в сологубовской церкви Успения Божией Матери в Книге памяти, выставленной в подвале этого храма, появилась такая запись на немецком языке: Lenneper Ditrich, Grenadier, 21.10.1924 – 27.7.1943, Nowgorod – Sammelfriedhof, Block 12. Unter den Unbekannten. Вроде написано коротко, а звучит достаточно емко. Ведь указано самое главное о человеке: его полное имя и фамилия, воинское звание – рядовой, дата рождения и смерти, а также место захоронения на новгородском немецком сборном кладбище в 12-м блоке среди неизвестных солдат.
Продолжая рассказ о своей семье, Альфред с большой теплотой вспомнил мать. Она родилась в 1900 году. По ее жизни он фактически отслеживал историю этого судьбоносного столетия. Мать умерла в возрасте 95 лет. Она пережила две мировые войны: с первой ее муж пришел инвалидом, во второй она потеряла сына. Остальных детей ей удалось уберечь и воспитать добрыми людьми с открытой душой.
Прощаясь с Сологубовкой, Альфред Леннепер написал в книге посетителей, что хочет сюда приехать еще раз, но уже вместе со своими детьми. По его мнению, Сологубовское кладбище, приютившее немецких солдат, погибших под Ленинградом, призывает к миру между народами.
Украденная жизнь
В июне 2007 года я побывал в доме Альвина Вибке под Гамбургом. До этого мы уже встречались в мае 2005 года,к огда я сопровождал его по местам боев южнее Ладожского озера. Там в сентябре 1942 года ему оторвало взрывом мины правую ногу. На этом война для него закончилась. Вот что я узнал из рассказа бывшего солдата вермахта.
Родился он в 1924 году. Проживал в деревне Замс недалеко от Гамбурга. В 1939 году окончил школу, собирался стать автослесарем. В 1941 году Альвин Вибке записался добровольцем в армию, чтобы уйти из деревни. Молодой парень жаждал подвигов. В 1942 году его наконец призвали на военную службу и направили в 170-ю пехотную дивизию. 28 августа 1942 года вместе с другими необстрелянными солдатами он прибыл во Мгу под Ленинград.
За день до этого, 27 августа, началась Первая Ладожская битва. Так она классифицируется в немецких документах. В России она обозначается как одна из многочисленных Синявинских операций. 170-я дивизия практически с колес была брошена в сражение. До этого она участвовала во взятии Севастополя, где получила наименование Крымской.
29 августа Альвин Вибке, входивший в состав 401-го пехотного полка этой дивизии, был спешно направлен под Тортолово, где получил первое ранение, которое едва не стало для него смертельным. Пуля, выпущенная русским автоматчиком по касательной, на излете ударила ему в правую часть груди. Его спас металлический опознавательный жетон, у которого пулей была отбита верхняя часть, а сама она, срикошетив, запуталась в одежде. Но удар был такой силы, что Вибке потерял сознание, получил контузию и был отправлен в Латвию на лечение, которое продолжалось две недели.
Описывая все это, бывший немецкий солдат улыбался. Затем достал из шкафа небольшую коробочку и бережно ее открыл. Там рядом с его орденами и знаками за рукопашный бой и ранение лежал тот самый опознавательный жетон и пуля, не достигшая его сердца. Он вынул их и показал мне, как она летела и куда затем попала. Расстегнул рубашку, и я увидел шрам на его груди. Подобные истории не раз приходилось слышать от наших солдатах, но там пули или осколки чаще всего почему-то попадали в партийный или комсомольский билеты. А таких металлических жетонов, как у немцев, у нас не было. Их заменяли пластмассовые трубочки, внутри которых находились бумажки с адресами, а потом по приказу Сталина в конце 1942 года и они исчезли, поскольку уж слишком большими стали казаться тогда наши потери.
Всего этого я не стал рассказывать Альвину Вибке. Мне захотелось узнать побольше от него самого, в частности услышать историю его тяжелого ранения. А оно произошло спустя месяц, 21 сентября 1942 года. К тому времени судьба Первого Ладожского сражения была уже решена. Немцам в конце концов удалось окружить наши части под Синявино и в районе Гайтолово. Туда они и подтянули тяжелую артиллерию. Затем, используя штурмовую авиацию, методично стали уничтожать в болотистых лесах остатки 4-го стрелкового корпуса генерал-майора Николая Гагена. Вокруг огневого мешка, образовавшегося в результате боев, создавались минные поля. Вдоль троп, проложенных рядом с ними, осуществлялось патрулирование. Вибке заступил на пост поздно вечером. По инструкции каждый патрульный должен был двигаться по лесной тропе на расстоянии не менее 10 метров от своего товарища на случай, если последует разрыв снаряда или мины. Идти нужно было строго по дорожке, внимательно смотря под ноги.