Астер
Астер не мог не заметить игривое настроение Мисы, которое проникало сквозь каждое его слово и движение. Его сердце начало биться быстрее, а лицо его озарила улыбка. Но быстро всплыла мысль в его голове, и он отодвинулся от него, придерживая свою страсть.
— Мне кажется, что она у себя дома.
Он чувствовал, что только там она могла бы находиться, и он жаждал разговориться с ней. Он не хотел даже думать о том, что она могла бы отказать ему, но осознание этой возможности тревожило его.
— Я хочу чтоб ты представил место где она может быть, лучше ее комната, после перемещу нас туда. Я открою портал и перемещу тебя с Таей обратно во дворец, если что — то пойдет не так.
Продолжил Астер, его настроение непоколебимое и уверенное. Он верил в свои силы и в силу их связи. Его решимость только укреплялась, когда речь шла о Нори. Он заглянул в свое сердце и почувствовал там тепло и силу, которые закрепляли его решение. Ничто не могло остановить его, потому что его любовь к Нори была неотъемлемой частью его сущности.
Мисан
— Её домом по праву сейчас можно считать дворец. Подумай головой, какой правитель будет жить в обычном, пыльном помещении? Пф, так наивен… Это попросту не практично и опасно, учитывая не самые добрые настроения народа. В каменных стенах она в кое — то веке в безопасности. — Сделав паузу и слегка поразмыслив, Миса задумчиво произнёс, — Вот в какой комнате Нори, я даже представить не могу. Поверь, их там слишком много.
Закончив краткий монолог, он продолжил путь вдоль пустынного, тёмного переулка, желая найти неясно что. Нет, ясно. Стражу. Мельком взглянув на группу без энтузиазма и уверенности в своих свершениях, черновласый строго задержал очи на Астер, цепляясь за них.
— Отправь лучше Таю, а не меня. Здесь, я всё ещё не закончил пару дел. К слову, завещание написал? — Ехидно улыбнувшись, скрыв смешанные чувства неугомонной игривости и осознания горькой ситуации, холодный взор нехотя слез с чужих глаз, возвращаясь в глубину мрачных дорог и омут размышлений. Пару улиц они шли молча. Ни слова, ни звука. Лишь небольшой лязг и шум, создаваемый обувью путников наполнял пространство, от атмосферы местности невольно хотелось сбежать или уйти, в общем, убраться как можно подальше. Был вариант исчезнуть. Но пока что исчезнуть получилось только в томной пучине раздумий, без начала и конца, без дна и мелководья. Ледяная гладь воды, изредка бурлящая — искусная метафора к разуму темноволосого. Иногда лёд трескался, снег сметался промозглым ветром, открывая путь в непонятно откуда взявшийся водоворот, цвета сапфира, словно становясь не очередным потоком воды, а драгоценным камнем, желанной минутой одиночества, что испытывает минерал огромную часть жизни. Не спроста юноша желал утонул в думах на некоторое количество времени. Рассудок возвращался, принимая жажду идти вперёд, навстречу собственной погибели. И не важно, от рук меча палача, виселицы и иных факторов смерти, что подобна здешней эпохе. Важно лишь от кого и из — за чего. Второй пункт успешно выполнен, остался первый. Обычно, всё происходит ровно наоборот. Мисан — своеобразный чёрный кот, приносящий себе неудачу, ввязываясь в разного рода приключения, платя жизнью, коих девять. Чувствуя некое опустошение, отсутствие тех восьми перерождений, лазурноглазый не был собой. «Хочешь жить — умей вертеться» — Истинно правильное описание всех прожитых лет, что "пробегал" бывший правитель. То в бедняках, то в погонах стражи, то в короне, то… Комментарии излишни. Просто пробегал. Весёлые и радостные моменты сменялись горем, всё шло более чем обычно и буквально один поступок поменял жизнь, перевернув её. Но печалится о прошлом, а пытаться менять что — то уже точно поздно. Подав признаки жизни в виде пары разговоров, они осторожно пробирались к дворцу. Смольновласый же не зацикливался на своих мыслях.
Глава 28
«За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.»
Михаил Юрьевич Лермонтов
Норои и Акиро
— Ты же знаешь что делать, так? — сказал Акиро убирая ее волосы в сторону
— А если я не хочу? — в душе были сомнения, не смотря на боль от измены Астера. Она прекрасно понимала что не будет у него единственной, но эта боль….