И вот — война! Казалось, сразу произойдет что-то из ряда вон выходящее, грянут необыкновенные события. Однако ничего подобного не случилось. Возбуждение, вызванное сообщением о НАЧАЛЕ военных действий, постепенно улеглось. Минули сутки, потом вторые, а в нашей жизни почти ничего не изменилось. Делали то, что запланировано было раньше. Только тревоги теперь стали не учебно-боевыми, а боевыми. Спали не раздеваясь: по ночам приходилось часто вскакивать и бежать на боевой пост. В небе шарили лучи прожекторов. Изредка стреляли зенитки. Говорили, что к побережью пытаются прорваться японские самолеты.
Верхней команде выдали спасательные надувные жилеты. Матросы метко окрестили их «паникерками». Радистам жилетов не хватило, но мы не печалились. Таскать на себе резину — удовольствие ниже среднего.
Как и в мирное время, мы несли вахту, делали приборку, изучали матчастъ. А вокруг совершалось такое, что дух захватывало! Военные действия развернулись на огромном пространстве — от Байкала до Курильских островов. Преодолевая горные хребты и пустыни, стремительно продвигаясь вперед войска Забайкальского фронта под командованием Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского. Левее наступал 2-й Дальневосточный фронт во главе с генералом армии М. А. Пуркаевым. Взаимодействуя с Краснознаменной Амурской флотилией, его дивизии вступили во внутренние районы Маньчжурии. В то же время из Приморья, прорывая сильно укрепленные позиции японцев, неудержимым потоком хлынули на юго-запад войска 1-го Дальневосточного фронта, возглавляемые Маршалом Советского Союза К. А. Мерецковым. Ни ожесточенное сопротивление противника, на глухая горная тайга, раскинувшаяся на сотни километров, ни бездорожье не смогли ослабить их натиск. С 1-м Дальневосточным фронтом взаимодействовал наш Тихоокеанский флот под командованием Адмирала И. С. Юмашева.
Мы на «Вьюге» завидовали морякам торпедных катеров, которые, возвращаясь в базу, салютовали выстрелами по числу потопленных кораблей. Завидовали и десантникам, которые, по слухам, уже дрались на причалах вражеских портов Юки и Расин.
А мы слушали по радио военные СВОДКИ, жадно читали свежие газеты и нетерпеливо ожидали своего часа.
Особое задание
Ждали своего часа и два офицера-чекиста: капитан Семин и лейтенант Крыгин. Им было приказано находиться в полной готовности и никуда не отлучаться из служебного помещения.
Большое кирпичное здание стояло на краю мыса, возле крутого обрыва, под которым плескались волны Босфора Восточного. Днем офицеры сидели на каменных глыбах, подставляя лица теплому соленому ветру. Отсюда, с высоты птичьего полета, далеко было видно окрест. Вход в Золотой Рог, бухты Диомид и Улисс — как на ладони. Одиноко и гордо высился над водой остров Скрыплева, а за ним до самого горизонта голубело море. Справа — Амурский залив. Прямо пород глазами — громадный зеленый массив Русского острова и вход в узкую, укрытую среди сопок бухту Новик. За островом, значительно южнее его, пролегла морская граница, где-то там развернулись бои, туда ухолили военные корабли.
Чекисты — народ молчаливый. Приказано ждать — значит, ждут, не пускаясь в бесполезные рассуждения. Однако каждый из офицеров задавал себе вопрос: почему их держат без дела сейчас, в самое горячее время? И почему начальство выбрало именно их, совершенно несхожих характерами?
Михаил Петрович Крыгин молод, подвижен, самолюбив. Обижается, если ему поручают легкую работу, всегда рвется на опасные задания. Смелости и дерзости в нем столько, что старшим товарищам приходится иногда сдерживать лейтенанта. А Николай Иванович Семин — человек иного склада. Нетороплив, рассудителен. Мужество сочетается в нем с умением все подчинить одной цели — выполнению полученного приказа. Его ничем не отвлечешь от главной задачи, он будет добиваться своего последовательно, обдуманно, терпеливо.
Даже сейчас, в часы томительного ожидания, резко заметна разница между ними. Лейтенант Крыгин не может долго сидеть на месте. Походит, почитает газету, опять сядет. А капитан Семин как устроился на камне, так словно и прирос к нему, сосредоточенно размышляет о чем-то. Порой Крыгину кажется, что капитан просто дремлет.
Ночью офицеры спали на столах в служебном кабинете. Точнее сказать, спал капитан Семин. А Михаил Крыгин то и дело вскакивал, заслышав в коридоре шаги. Не за ними ли это? Нет, опять мимо. И странное дело: когда действительно вызвали их, первым поднялся капитан Семин. Проснулся будто от внутреннего толчка. Крыгин открыл глаза и, увидев Семина на ногах, стремительно, словно подкинутый пружиной, соскочил со стола.