— Не интересно? — осеклась Женя, заметив его улыбку.
— Очень даже интересно. И пожалуй, нет ничего удивительного.
— В чем?
— Ну если люди, даже вот при такой встрече, говорят про свои дела: у кого какие тревоги, беспокойства. Разве лучше рассуждать о посторонних вещах, о луне, о погоде? Ради фасона, что ли, ради моды?
— Но и о работе тоже ведь не обязательно…
— Нет, конечно. Когда больше узнают друг друга, когда за спиной есть хоть какое-то общее прошлое, то и тем для разговоров становится больше. Только, по-моему, и тогда люди в основном говорят о своих долах и заботах.
— Особенно это уместно где-нибудь на праздничном вечере…
— Смеетесь, Женя?
— Немножко. Я ведь сама о роботе-то начала. И уж до конца доведу. Пароход наш видите? Труба дымит?
— Есть чуть-чуть.
— Ничего, скоро сильней задымит, как только похолодает. И горячей воды у нас там будет сколько угодно. Любой температуры. Наш старый добрый «Юпитер» производит кипяток непрерывно и в большом количестве. Растворный узел им отапливается. Так что управлению механизации нужно только договориться с управлением техфлота — и проблема решится сама собой.
— Так просто?
— Было бы! — вздохнула Женя. — Эта идея еще летом возникла. Трудно даже сказать, кто сообразил первый: девочки наши или Алеша Тверцов в комсомольском штабе… Пошли к главному инженеру, к нашему Кореневу. Он полностью «за». А между механизацией и техфлотом давние нелады…
— Приказал бы Коренев.
— Нельзя. Пароход-то списанный, кочегарка сверх всяких норм работает. Скажет техфлот: можем дать столько пару и столько кипятку — и все. Не проверишь, не заставишь. Да и управление механизации особенно не торопится. Ему тогда подъезд к пароходу делать придется, магистраль подтягивать. А на какие средства? Не проще ли по-старому? В сто раз дороже, зато без хлопот.
— Это же чистейший бюрократизм!
— А формально не придерешься.
— Значит, все будет по-прежнему?
— Алеша сказал: на заседании штаба обсудим.
— Меня предупредите, когда заседание. Послушаю.
— Рада буду!
— Чему?
— Могучей поддержке со стороны Вооруженных Сил!
— Опять смеетесь?
— А вы бы хотели, чтобы прямо сказала: рада буду снова увидеть вас!
— Очень хотел бы, — серьезно ответил Олег.
11
На стройке — обеденный перерыв. С ближних объектов люди пешком потянулись в столовую, с дальних — везли на грузовиках, в автобусах. Главный инженер плавстройотряда Коренев прошел по первому этажу столовой, поднялся на второй — Алеши Тверцова не было. Однако Коренев не огорчился — посмотрел, чем рабочих кормят. И вообще ему нравилось само это здание, пока лучшее в бухте: очень светлое, с высокими потолками, с простой, изящной отделкой. Даже сейчас, при большом стечении народа, здесь не тесно.
По вечерам на первом этаже занимается самодеятельность, наверху банкеты бывают, свадьбы. Полезное здание и красивое. Первое из многих будущих.
Коренев приятельски похлопал шершавую стену: служи, мол, давай на радость трудящемуся человечеству!
Даже для много повидавшего на своем веку Коренева стройка в этой бухте была особая, с большим размахом, рассчитанная на многие годы. Он понимал: эти причалы, будущий город на берегу — самое серьезное его детище, главное дело всей его жизни. А здоровье уже начинало сдавать, уже не хватало сил работать по двадцать часов в сутки, как прежде. Поэтому с особым вниманием приглядывался он к тем молодым строителям, в которых угадывал своих продолжателей. И одним из таких, может быть, самым капитальным среди капитальных парней был Алеша Тверцов.
Приметил его главный инженер давно, еще в самом начале. Нет, не в самом… Первыми, если быть точным, сюда прибыли «южные ударники» — так они себя называли. Сто пятьдесят одесситов, николаевцев, крымчан. Они-то и начали готовить строительный полигон на берегу.
Веселые были ребята. Додумались снять с «Юпитера» якорь и втащить его на сопку. Сил-то сколько потратили… Они же оборудовали пятачок для танцев, дали ему красивое название «Каравелла» и развесили там фонарики, сработанные под старину.
Стройка, особенно вначале, оно ведь как бой. Чтобы захватить плацдарм, нужен порыв, стремительный бросок. Это одно. А другое — закрепиться на плацдарме, удержать его. Тут требуется упорство, кропотливый настойчивый труд. Без оркестров и без громких фраз — Коренов терпеть не мог болтовни, особенно похвальбы и обещаний. Ты не говори, не обязуйся — ты сделай. А среди южан говорунов было порядочно. Под натиском однообразно-суровых будней начали они нести большие «потери». Через несколько месяцев почти половина ребят возвратилась в родные пенаты. Лишь немногие перенесли первую зиму, теперь их больше десятка не насчитаешь, но зато этот десяток — надежный.