– Жанна! – громко окликнул он. – Жанна!
Он схватил ее за плечи и встряхнул. Девушка безвольно качнулась в его руках, щеки ее не порозовели. Он опустил ее на подушку, но тут ему вспомнилось, что как-то при нем один врач дал больному пощечину, желая привести его в чувство, и он несмело хлопнул Жанну по щеке. Лицо Жанны даже не дрогнуло. Он хлопнул сильнее, двумя руками сразу. При каждом новом ударе голова Жанны послушно перекатывалась справа налево, и это движение почему-то вызывало чувство стыда. Однако надо было вывести ее из обморочного состояния. Теперь он бил ее уже наотмашь. Мертвую тишину, царившую в доме, нарушал только звук пощечин, назойливый, чем-то смущавший Майа звук. Майа остановился передохнуть и вытер мокрый лоб. И вдруг он увидел себя как бы со стороны – один в незнакомой спальне, рядом с ним полуобнаженная девушка. Он, Жюльен Майа, ожесточенно хлещет по щекам, избивает несчастную девушку, лежащую рядом с ним в постели, а на полу валяются в луже крови двое солдат. И это он, Майа, их убил.
К мертвенно-бледным щекам Жанны прилила кровь, и они чуть порозовели. Жанна приподняла веки и тут же опустила их.
– Жанна! – крикнул Майа и, размахнувшись, снова ударил ее по лицу.
На этот раз с губ девушки слетел не то стон, не то приглушенное «нет». Она снова открыла глаза, снова закрыла. Майа дал ей еще пощечину. В третий раз она подняла веки и блуждающим взглядом обвела комнату. И снова веки ее упали, будто их тянула вниз какая-то непонятная тяжесть.
– Жанна!
Снова и снова он пытался привести ее в чувство, приподымал обеими руками ее тело, безжизненно падавшее обратно на подушки. Он снова с каким-то ожесточением дал ей пощечину. Звук пощечины прозвучал как выстрел. Все лицо Жанны задрожало мелкой дрожью, она машинально захлопала ресницами. Полуоткрыв веки, она повела глазами сначала направо, потом налево. Мало-помалу омрачавший их туман рассеялся. Майа заметил, что девушке удалось сосредоточить на нем свой взгляд, и тут же в глазах ее вспыхнул ужас.
– Не трогайте меня! – крикнула она.
– Это я, я! – сказал Майа. – Вы меня не узнаете?
Жанна приподнялась на постели и растерянно уставилась на него.
– Вы? – сказала она. – А где те?
Майа указал ей рукой на труп великана. В лежачем положении он казался еще массивнее.
– А другой там, за кроватью.
– Они мертвые? – спросила Жанна, опершись на локоть.
– Да.
– Это вы?
– Да.
– Я боюсь, – сказала Жанна.
– Они же мертвые.
– Это вы в них стреляли?
Майа утвердительно кивнул головой.
– Ох, – сказала Жанна, – а я думала, в меня стреляли.
Она опустила глаза и посмотрела на валявшийся у ее ног труп великана. Он лежал на спине, вытянувшись во весь рост, слегка раздвинув свои уже одеревеневшие ноги. Казалось, он заполняет собой всю комнату. Майа проследил взгляд Жанны и тоже посмотрел на труп.
– Какой он большой.
– Да, – розным голосом сказал Майа.
– Он был больше вас?
– Да.
– А вот он и мертвый, – сказала Жанна своим четким ясным голоском. – Он уже теперь не может мне сделать плохо.
Вдруг она с неожиданной живостью повернулась к Майа.
– А как вас зовут?
– Майа, Жюльен Майа.
– Я буду вас звать Жюльен, можно?
В голосе ее даже послышались веселые нотки. Майа стоял возле постели, неподвижный, отчужденный, с невидящими глазами.
– Зовите как хотите.
– Что с вами такое? У вас лицо в крови.
– Да нет, ничего, – тусклым голосом сказал Майа.
Он провел рукой по лицу.
– Мы с ним подрались.
– Значит, вы не сразу его убили?
– Нет.
– Смотри-ка! – удивленно сказала она. – А почему?
– Почему? – повторил Майа.
– Да что это с вами? Вам больно?
– Нет.
Жанна снова поглядела вниз, на труп.
– А теперь он мертвый.
Нахмурив брови, она добавила чистым четким голоском:
– Вы хорошо сделали.
– Что? – спросил Майа, трясясь от ярости. – Что, что вы сказали?
– Я сказала, вы хорошо сделали.
Он посмотрел на нее в упор.
– Ага, – протянул он свистящим шепотом. – Хорошо, да? Хорошо, говорите? Вы находите, что я хорошо сделал?
Жанна с удивлением посмотрела на него. Но через секунду он пожал плечами и весь как-то поник.
– Впрочем, – сказал он словно самому себе, – все будут так говорить.
– Вы сердитесь? – смущенно спросила Жанна.
– Нет, – устало сказал он, – нет, я не сержусь.
Он по– прежнему стоял, вяло опустив руки, устремив в угол невидящий взгляд пустых глаз.
– У вас на лбу ссадина, – сказала Жанна. – Надо ее промыть поскорее.
– Не смейте со мной говорить! – сказал Майа, топнув ногой.
– Я ведь ничего плохого не сказала, – произнесла Жанна, – я сказала только, что нужно промыть вам лоб.
Он прошелся по комнате, взял в рот сигарету, вынул из кармана зажигалку и так и застыл с зажигалкой в руках, закусив зубами незажженную сигарету,
– А что мы с ним будем делать? – спросила Жанна, показывая босой ногой на труп великана.
– Не смейте со мной говорить! – крикнул Майа.
Он провел ладонью по лицу, словно только что пробудился ото сна. И повернулся к Жанне.
– Что вы сказали?
– Надо вынести их на улицу. Их там подберет похоронная машина.
– Какая похоронная машина?
– Вы ни разу не видели? Это грузовик, он всегда после бомбежки ездит.
Майа вынул изо рта все еще незажженную сигарету и бросил ее на пол. Потом остановился и с минуту стоял не шевелясь, потупив глаза. Он разглядывал труп великана.
– Какой огромный, – сказала Жанна.
– Да замолчите же! – крикнул Майа. – В последний раз вам говорю, замолчите!
Наступило молчание. Майа прошелся по комнате.
– Начнем с меньшего.
Он обошел кровать, нагнулся, схватил тело за ноги и вытащил на середину комнаты.
– Ой! – вскрикнула Жанна, спрыгивая с постели. – Неужели вы будете его так волочить донизу? Но повсюду же будет кровь! Вы весь мой паркет запачкаете!
– Ваш паркет! – злобно крикнул Майа.
Пятясь к двери, он поволок за собой труп.
– Не оставляйте меня одну с тем, другим! – закричала Жанна.
– Он вам ничего плохого не сделает, – сквозь зубы процедил Майа.
Жанна бросилась ничком па постель и залилась слезами.
– Только не реветь! – сказал Майа. – Ради бога, не ревите вы!
Никогда еще окружающее не казалось ему таким нереальным. Пятясь, он стал спускаться с лестницы, волоча за ноги труп. На каждой ступеньке голова подскакивала, потом с глухим стуком ударялась о следующую, и так она беспрерывно моталась то вправо, то влево, отчего казалось, хулиган продолжает твердить: «нет». На полпути Майа опустил ноги трупа на ступеньку, повернулся к нему спиной, снова схватил его за ноги и снова стал спускаться. Теперь он мог идти быстрее.
Внезапно труп подпрыгнул и вырвался из рук Майа, по инерции он прогромыхал вниз по ступенькам, пошатнулся, но успел схватиться за перила; сердце его билось как бешеное. С минуту он простоял неподвижно, навалившись на перила и чувствуя в груди глухие удары; он совсем ошалел и тупо старался вспомнить, что он здесь делает, где он, уж не приснилось ли ему все это. Он оглянулся. Но нет, труп был в двух шагах от него. Просто, когда Майа свернул с одного марша на другой, расположенный под углом, рука трупа попала между двух балясин и балясина пришлась ему под мышку; рука свисала прямо в лестничную клетку, и казалось, что это шел пьяница, упал и только чудом не покатился вниз по ступенькам. Майа вернулся, встал на колени, чтобы высвободить свисавшую руку. Нагнувшись, он невольно приблизил свое лицо к лицу покойника, и когда с силой потянул его за руку, безжизненная голова беззвучно перекатилась к нему и уткнулась в его плечо каким-то удивительно нежным и беспомощным движением. Майа пригляделся к нему. Лицо было безвольное, довольно красивое, с мелкими правильными чертами. Теперь в нем не было ничего злобного или порочного. Теперь он выглядел трогательно слабым, почти ребенком, возможно, из-за круглых щек, полуоткрытых припухлых губ. Майа почувствовал, как все его тело с головы до ног покрылось испариной.