Василий Звягинцев
УИК-ЭНД НА БЕРЕГУ
…Месяц в звездолете – это как раз тот срок, после которого начинаешь понимать, что романтика хороша только в тщательно отмеренных дозах.. По крайней мере, к такому выводу пришел Игорь Ростокин, собственный корреспондент еженедельника «Звезды зовут», возвращаясь из своей первой командировки.
Он вполне мог улететь на экспрессе прямого сообщения Ригель – Земля, но решил, что не сможет убедительно отобразить жизнь и психологию тружеников Дальнего космоса, лично не прочувствовав всех ее аспектов. Почему и оказался единственным пассажиром разведчика галактического класса «Кальмар», который штурман Марков перегонял в марсианские доки на ремонт и модернизацию.
Этот достаточно длительный рейс с тремя внепространственными переходами сулил возможность не только ощутить себя космопроходцем давних времен, но вдобавок, спокойно и творчески поработать, чтобы положить редактору на стол готовую к печати серию очерков.
Вначале все так и было. Он писал, изучал теорию непрямой гравинавигации, проникновенно и душевно беседовал со штурманом о его работе и личной жизни. Пока вдруг не обнаружил, что материала, включая собственные записи, извлечения из отчетов экспедиций и Всеобщей энциклопедии, не хватает и на один слабенький подвал, изучение космических наук намертво уперлось в интеллектуальный барьер, а Марков под любым предлогом скрывается от него в реакторном отсеке, вход куда Игорю был безусловно запрещен всеми существующими Уставами, наставлениями и даже временными инструкциями.
Ростокин затосковал, причем не сомневаясь, что дальше будет еще хуже. Ему больше не казался несовместимым со званием настоящего мужчины изысканный комфорт сверхсветового лайнера, напротив, только сейчас он оценил по достоинству продуманность и разнообразие предлагаемых там развлечений, а главное – наличие множества веселых, общительных, психологически совместимых попутчиков.
Часами валяясь на копке и своей капле, он с грустью и нежностью вспоминал свое пребывание в базовом лагере десантников, на XXII планете системы Серых звезд, где его принимали, как положено принимать гостя, тем более – всего месяц назад ходившего но московским бульварам и лично знакомого с Джоном Рокстоном и даже Мариной Малаховой. Не только девушки-ксенобиологи, по и битые парни из 7-го отряда слушали его, открыв рот, и на прощание подарили панцирь Рубиновой устрицы и штурмовой карабин, которым вооружались разведчики еще в 21 веке. (Карабин, впрочем, на самом деле оказался списанным фотонным резаком, по Игорь этого пока не знал).
Трудно предположить, далеко ли могла зайти поразившая журналиста меланхолия и не закончилось бы все трехмесячным лечением в Селигерском профилактории, потому что внезапно и резко все изменилось.
В тишине каюты прогудел сигнал вызова и голос Маркова из динамика спросил:
– Ты сейчас не очень занят? Тогда зайди, есть новости.
В передней ходовой рубке штурман, сидевший в расстегнутой гавайке перед экраном запространственного обзора, обернулся и непривычно серьезно сказал:
– Тут одна штука интересная получается. Курс проложен совершенно гладко, я даже Южный Крест в трех парсеках обхожу, чтобы с наложением полей не морочиться, движки у нас, сам знаешь, какие. А тут на стыке подпространств прямо по курсу системка совершенно ненужная просматривается… Полюбуйся.
– Вам виднее, Сергей Васильевич, – деликатно ответил Ростокин.– Но насколько я понимаю, тут только два варианта возможны. Или мы с курса уклонились, или новую систему открыли. Второе даже лучше…
– Умный ты, Игорь, не зря я тебя учил. Тебе б каравеллой «Санта-Мария» командовать, – с каким-то странным сочувствием ответил штурман, сунул в рот реликтовую трубку, которую никогда не закуривал и начал набирать команды на терминале компьютера.
Вторая, она же последняя планета безымянного желтого карлика, не обозначенного в каталогах, поразила даже много чего повидавшего Маркова. Когда звездолет вышел на геостационарную орбиту и включились круговые оптические экраны, штурман привстал и произнес нечто энергично-архаическое.
Внизу переливался и вспыхивал солнечными бликами ультрамариновый океан. Увенчанные белыми гребнями валы разбивались о круто падающие в воду скалы. Вправо, насколько доставал глаз, тянулись покрытые непроходимыми лесами горные хребты. А левее и прямо по курсу до горизонта раскинулась полоса пляжей всех оттенков желтого и оранжевого цветов. Такой роскошной панорамы не увидишь и на Земле, не говоря о прочих до сего времени открытых планетах.
– Однако… – недоверчиво протянул Марков, а Игорь отчетливо понял, что имя в истории отныне им надежно обеспечено. Открывателей таких миров не забывают.
Все стандартные процедуры дистанционного исследования однозначно подтвердили абсолютную землеподобность и полную безвредность атмо-, био-, гидро– и литосферы сказочной планеты.
Пока Марков завершал предусмотренный протоколом предпосадочный облет, Ростокин мучительно пытался уйти от назойливо лезущих в голову слащавых и заведомых банальностей, подбирая имя для свежеобретенного рая.
Осела взметенная посадочным выхлопом коралловая пыль, последний раз пробежали по дисплею колонки цифр, окончательно зафиксировав не просто безопасный, но совершенно курортный уровень всех мыслимых характеристик внешней среды, автоматика открыла выходной шлюз и вскоре площадка лифта мягко коснулась грунта.
Мода на приличествующие случаю афоризмы и громкие фразы давно прошла, и на почву планеты они ступили молча.
Да и какие слова могли передать настроение и состояние людей, годы, как Марков, или месяцы, как Pocтокин, не видевших синего неба, не вдыхавших пахнущего магнолиями, орхидеями, морской солью и йодом, горячим песком и бог знает чем еще воздуха, не слышавших отдаленного гула прибоя и шелеста умирающей у самых ног волны.
Они шли вдоль самого уреза воды. Марков – налегке, а Ростокин вспомнив какой-то пункт древней инструкции, а скорее, все из той же превратно понятой романтики, нес на ремне пресловутый карабин.
– Охота тебе шею тереть, – пожал плечами штурман, когда они выходили из корабля. – Сколько живу ни разу не слышал, чтоб даже десантникам эта штука пригодилась, – и был совершенно прав, потому что десантники действительно обычно обходились без горнопроходческих резаков, а кроме того, случаев встреч с агрессивной фауной за последние триста лет тоже не отмечалось.