— Просто прекрасны, радость моя.
— Дик, я говорила тебе? На следующей неделе с восточного побережья прилетают Берни и Лейла. Они будут тут в пятницу.
— Джонни говорил мне… Уик-энд с Остерманами. Придется быть в форме.
— Думаю, прошлой ночью у тебя получилась неплохая практика.
Тремьян засмеялся. Он никогда не извинялся, если ему доводилось напиваться, потому что случалось это достаточно редко, да, кроме того, он никогда не терял головы. Надо учесть, что прошлый вечер был ему просто необходим. Неделя в самом деле выдалась просто ужасная.
Втроем они вернулись в патио. Вирджиния взяла мужа под руку. Как заметно вытянулась Пегги, улыбаясь, подумал ее отец. На патио зазвонил телефон.
— Я сниму! — бегом кинулась Пегги.
— В самом деле! — поддразнивая, кинул ей вслед отец. — Нам ведь никогда не звонят!
— Просто придется поставить ей собственный телефон. — Засмеявшись, Вирджиния Тремьян ущипнула мужа за руку.
— Из-за вас мне придется жить на пособие.
— Мама, тебя! Это миссис Кардоне. — Пегги внезапно прикрыла микрофон ладонью. — , мама, не очень долго! Кэрол Браун сказала, что будет звонить мне, когда придет домой. Ты помнишь, я тебе говорила. О том мальчике.
Вирджиния понимающе улыбнулась, обменявшись с дочерью заговорщицким взглядом.
— Уверяю тебя, дорогая, Кэрол не удерет с возлюбленным до разговора с тобой. Ей еще причитается недельное жалованье.
— О, мама!
Ричард растроганно наблюдал за ними. Они были такими уютными, и от них исходило успокоение. Жена родила ему отличную девочку. Спорить с этим было просто невозможно. Он знал, что кое-кто не одобрял Джинни, считая, что она одевается… ну, несколько ярковато. Ему доводилось это слышать, и он чувствовал, что за этими словами скрывается что-то еще. Но вот дети. Дети всегда вились вокруг Джинни. Это так важно в наши дни. Может, его жена знала то, что оставалось как бы за чертой для других женщин.
«Дело»… «Дело» сделано, подумал Тремьян. И соблюдена полная секретность, если удастся убедить в этом Берни Остермана.
Жизнь — отличная штука.
Он позвонит Джою, если Джинни с Бетти кончили болтать. Затем свяжется с Джоном и Эллис. Джонни уже оторвался от своих телевизоров. Может, они все вшестером отправятся в клуб, где по воскресеньям устраивают отличный буфет.
Внезапно в памяти у него снова всплыла патрульная машина. Встряхнув головой, он прогнал это зрелище. Он перенервничал, устал, да и перепил немного. Надо признаться в этом, сказал он себе. Сегодня воскресный день, и городской совет настоял на том, чтобы полиция не спускала глаз с обитателей Сэддл-Уолли. — «Забавно», — пробормотал он. Вот уж не предполагал он, что Кардоне вернутся так рано. Должно быть, Джою позвонили из офиса и попросили его быть в понедельник на месте. Рынок в эти дни прямо взбесился. Особенно цены на товары, в которых специализировался Джой.
Говоря по телефону, Бетти утвердительно кивнула в ответ на вопрос Джоя. Проблема с ужином решена. Буфет в самом деле неплох, пусть даже в клубе та к и не разыскали хорошей рецептуры для салатов. Джой как-то попытался убедить управляющего, что салями из Генуи гораздо вкуснее еврейской кошерной колбасы, но шеф имеет дело с еврейским поставщиком, так что простой член клуба тут просто бессилен. Даже Джой, который, очевидно, был самым богатым из всех. С другой стороны, он был итальянцем — не католиком, но тем не менее итальянцем, а клуб в Сэддл-Уолли лишь десять лет назад допустил в свои ряды первых итальянцев. Тогда же они согласились и на присутствие евреев — то-то был повод для торжества, хотя некоторая неприязнь к ним сохранилась до сих пор.
Именно эта молчаливая неприязнь, которую никто никогда не демонстрировал явно, открыто, и заставляла Кардоне, Таннеров и Тремьянов неизменно тащить с собой в клуб Берни и Лейлу Остерман каждый раз, когда они прилетали с восточного побережья. Одно можно было сказать о всех шестерых — фанатиками они никогда не были.
Странно, подумал Кардоне, положив трубку и направляясь в маленький гимнастический зал, расположенный в боковой части здания, странно, что именно Таннеры собирают всех вместе. Правда, Джон и Эллис Таннер познакомились с Остерманами еще в Лос-Анджелесе, когда Таннер только начинал свой путь. Теперь Джой пытался понять, догадываются ли Джон и Эллис, что на самом деле связывает Берни Остермана, его и Дика Тремьяна. О характере этой связи они никогда ни с кем не говорили.
В то же время она обеспечивала такую независимость, о которой можно только мечтать; да, были и опасность, и риск, но его с Бетти все устраивало. Так же, как Тремьянов и Остерманов. Они не раз обсуждали это между собой, анализируя и обдумывая ситуацию, и пришли к общему решению.