Блики были отражением солнца в окнах патрульной машины. Она стояла на краю дороги.
Двое полицейских сидели, повернувшись назад и несомненно глядя на него. Он застыл на месте на мгновение. Затем двинулся прямо к машине. Полицейские отвернулись, и машина сорвалась с места.
Таннер с удивлением посмотрел вслед и медленно пошел к дому.
Полицейская машина направилась к Пичтри-лейн, где, развернувшись, продолжила патрулирование.
В прохладе кондиционированного воздуха гостиной Ричард Тремьян наблюдал, как «Мет» забивает шестой мяч. Занавеси на большом овальном окне были отдернуты.
Внезапно Тремьян встал и подошел к окну. Мимо опять проезжала патрульная машина. Только на этот раз еле ползла.
— Эй, Джинни! — позвал он жену. — Иди-ка на минутку сюда.
Вирджиния Тремьян изящно сбежала по трем ступенькам, что вели в гостиную:
— В чем дело? Надеюсь, ты звал меня не для того, чтобы сообщить, что твои «Меты» или «Джеты» забили гол?
— Когда мы провели прошлый вечер у Джона с Элис… с нами было все в порядке? Я хочу сказать, не очень-то мы орали… или что-нибудь там еще?
— Оба вы были пьяны в стельку. Но вели себя вполне пристойно. А что?
— Что надрались, я знаю. Жутко тяжелая выдалась неделя. Но мы никакого номера не откололи?
— Конечно, нет. Юристы и журналисты должны быть просто образцом порядочности. Но почему ты спрашиваешь?
— Эта чертова полицейская машина уже в пятый раз проезжает мимо нас.
— Ох, — Вирджиния почувствовала, что желудок свело спазмой. — Ты уверен?
— Эту машину не спутаешь ни с какой другой, да еще среди бела дня.
— Нет, я хочу сказать… Ты говорил, что была очень тяжелая неделя. А не могли тот противный человек попытаться…
— О господи, конечно же, нет. Я же говорил тебе, чтобы ты все выбросила из головы. Он просто горлопан. И слишком близко принимает все к сердцу. — Тремьян продолжал смотреть в окно. Патрульная машина уже скрылась из виду.
— Но ведь он может угрожать тебе. Ты сам говорил это. Он ссылался на свои связи…
Медленно повернувшись, Тремьян уставился на жену:
— У всех нас есть связи. Даже в Швейцарии, не правда ли?
— Дик, прошу тебя. Это же абсурд.
— О, конечно. Итак, машину уже не видно… может, пустяки. Они к нам подкатывались в октябре. Скорее всего, присматривались к нашему дому. Подонки! Они с легкостью выложат куда больше, чем я заработал за все пять лет после юридического колледжа.
— Я думаю, ты просто чуток не в себе. Мне так кажется.
— Вполне возможно, что ты и права.
Вирджиния внимательно смотрела на мужа. Он продолжал стоять к ней спиной, глядя в окно.
— Служанка в среду хочет взять выходной. Поедим где-нибудь вне дома, хорошо?
— Обязательно, — он не поворачивался.
Вирджиния пошла в холл. Обернувшись, она увидела, что муж смотрит ей вслед. На лбу его блестели капли пота. А в комнате стояла прохлада.
Патрульная машина направилась к востоку, к пересечению с трассой № 5 — основной магистралью, которая вела к Манхеттену, что лежал в двадцати пяти милях отсюда. Они остановились у дороги. Полицейский, сидевший рядом с водителем, взял из бардачка бинокль и стал внимательно изучать машины, съезжающие с дороги.
Через несколько минут он прикоснулся к руке Дженкинса, и тот глянул через открытое окно. Протянув руку, взял у напарника бинокль и стал изучать автомобиль, на который обратил внимание второй патрульный. Он сказал лишь одно слово: «Согласен».
Снявшись с места, Дженкинс двинулся к югу. Он включил рацию:
— Вызывает машина-два. Направляемся к югу по Регистер-роуд. Сидим на хвосте у зеленого «форда-седана». Нью-йоркский номер. Набит ниггерами или типами по связям с обществен ностью.
Из наушника раздались скрипучие звуки:
— Машина-два, вас понял. Гоните их к чертовой матери.
— Так и сделаем. Не потей зря. Конец связи.
Затем патрульная машина развернулась и по длинной пологой дороге выехала на автотрассу. Здесь Дженкинс выжал акселератор до полу, и машина понеслась по гладкому полотну дороги. Спустя минуту спидометр показывал уже девяносто две мили.
Через четыре минуты патрульная машина, сбросив скорость, описала пологую дугу. В нескольких сотнях ярдов от того места, где она развернулась, стояли две алюминиевые телефонные будочки, в металлических каркасах и стеклах которых отражалось жаркое июльское солнце.