— Мистер Остерман?
— Кто вы? Что вы делаете в…
— Меня просили передать вам, что…
— Это меня не интересует! Я хочу знать, с какой стати вы расселись в моей машине?
— …Будьте весьма осторожны со своим приятелем Джоном Таннером. Следите за каждым своим словом.
— Ради Бога, что вы несете?
Шофер пожал плечами:
— Я всего лишь курьер, мистер Остерман. А теперь разрешите отвезти вас домой.
— Ни в коем случае! Я вас не знаю! И я не понимаю…
Задняя дверца мягко закрылась.
— Как вам угодно, сэр. Я просто хотел услужить вам, — небрежно отсалютовав, он ушел.
Берни замер, не в силах двинуться с места, и лишь глядел ему вслед.
7. Вторник — 10.00 утра
— Какие-то неприятности со счетами по Средиземноморью? — спросил Джой Кардоне.
Его партнер Сэм Беннет повернулся, чтобы убедиться, плотно ли закрыта дверь в офис. «Средиземноморье» — кодовое обозначение тех клиентов, которые, как знали оба партнера, представляли собой определенную опасность, хотя приносили достаточную прибыль.
— Насколько знаю, нет, — сказал он. — А в чем дело? Ты что-то слышал?
— Ничего определенного… Может, ничего и нет.
— Поэтому ты так рано и появился?
— В общем-то нет.
Кардоне отлично понимал, что даже Беннету он не может всего объяснить. Сэм не имел отношения к Цюриху. Поэтому Джой замялся:
— Ну, в какой-то мере. Я провел некоторое время на монреальской ярмарке.
— И что ты там слышал?
— Что Генеральный прокурор собирается предпринять новое расследование, и переворошат все. Все финансовые операции от ста тысяч и выше, которые предположительно могут иметь отношение к мафии, будут тщательно изучаться.
— В этом нет ничего нового. Где ты был?
— В Монреале. Вот где я был. И мне не нравится, когда в восьмистах милях от своего офиса доводится слышать такие вещи. И чертовски не хочется снимать трубку и спрашивать своего партнера, не доведется ли некоторым нашим клиентам предстать перед большим жюри… Я хочу сказать, что теперь нельзя ручаться за конфиденциальность телефонных переговоров.
— Господи Боже! — Беннет рассмеялся. — Твое воображение не знает сна и отдыха!
— Хотел бы надеяться.
— Ты отлично знаешь, что я тут же связался бы с тобой, если бы что-то подобное имело место. Или хотя бы возник намек, что такое может произойти. Так что тебе не стоило срываться из отпуска. Что еще?
Садясь за стол, Кардоне отвел глаза в сторону:
— Ладно, не буду тебе врать. Есть кое-что еще… хотя не думаю, что это имеет к нам какое-то отношение. К тебе или к компании. Если выяснится, что я ошибаюсь, я тут же выйду на тебя, ладно?
Беннет поднялся с кресла, давая понять, что принимает нежелание своего партнера объясниться откровеннее. За годы их сотрудничества он понял, что не стоит задавать Джою слишком скрупулезных вопросов Несмотря на всю свою раскованность и общительность, Кардоне все же был достаточно сдержан. Его стараниями в актив фирмы влились немалые капиталы, но он никогда не претендовал на большее, чем доля, что ему причиталась. И Беннета это вполне устраивало.
Сэм, коротко хмыкнув, подошел к дверям:
— Когда ты только перестанешь бегать от призраков из Южной Калифорнии?
Кардоне улыбнулся в ответ партнеру:
— Когда они перестанут гоняться за мной даже в Клубе банкиров.
Сэм закрыл за собой дверь, и Джой вернулся к груде почты, накопившейся за десять дней. Ничего особенного не было. Ничего, что имело бы отношение к проблемам Средиземноморья. Что хотя бы намекало на конфликт с мафией. Тем не менее за эти десять дней что-то произошло. Нечто, имевшее отношение и к Таннеру.
Сняв трубку, он связался с секретаршей:
— Это все? Больше почты нет?
— Ничего, что требовало бы ответа. Я говорила всем, что вас не будет до конца недели. Некоторые сообщали, что при случае перезвонят, а другие обещали связаться с вами в понедельник.
— Так и отвечайте. Кто бы ни звонил — я буду только в понедельник.
Бросив трубку, он отпер второй ящик письменного стола, где хранил досье на средиземноморских клиентов.
Поставив перед собой небольшой металлический ящик, он стал перебирать карточки. Возможно, какое-то имя содержит в себе ключ или забытый факт вызовет цепь ассоциаций.
Звякнул его личный телефон. По этому номеру звонила только Бетти, никому больше он не был известен. Джой искренне любил свою жену, но она обладала удивительной способностью звонить по пустякам, как раз когда нельзя мешать.