Должна быть какая-то точка отсчета, какой-то трамплин, который поможет пробить завесу лжи. Больше его ничто не волновало — этой истории надо положить конец, чтобы семья была в безопасности. Больше он не участвует в этой драке. Единственная забота теперь — Элис и дети.
Через окно кухни Таннер увидел фигуру Остермана.
Вот оно! Вот с чего следует начать, вот кто поможет разделаться с «Омегой»!
Он поспешил в дом.
Лейла сидела за столиком, а Берни стоял у плиты, согревая воду для кофе.
— Мы уезжаем, — сказал Берни. — Вещи упакованы, и я вызвал такси.
— Почему?
— Здесь происходит что-то непонятное, — вмешалась Лейла, — и мы не хотим иметь к этому никакого отношения.
— Вот об этом-то я и хотел с вами поговорить. С вами обоими.
Берни и Лейла переглянулись.
— Валяй, — сказал Берни.
— Не здесь. Давай выйдем.
— Зачем?
— Я не хочу, чтобы Элис слышала.
— Она спит.
— И все же выйдем.
Втроем они пересекли лужайку возле бассейна. Таннер повернулся лицом к ним.
— Больше вам нет необходимости врать. Вам обоим. Просто я хочу сказать, что больше я в этом не участвую. Меня больше все это не касается, — он помолчал. — Мне известно о существовании «Омеги».
— О чем? — переспросила Лейла.
— Об «Омеге»… «Омеге»! — в голосе Таннера была боль.
— Теперь это не моя забота! С Божьей помощью больше я ею не занимаюсь!
— О чем ты говоришь? — глядя на журналиста, Берни сделал шаг к нему. Таннер отступил. — В чем дело?
— Ради Бога, не делай этого!
— Чего не делать?
— Говорю же тебе! Теперь мне все равно! Так что прошу тебя! Пожалуйста! Оставь Элис и детей в покое. Со мной можешь делать все что угодно!.. Только их оставь в покое!
Лейла взяла Таннера за руку:
— Джонни, у тебя истерика. Я не понимаю, о чем речь.
Таннер смотрел на Лейлу, борясь с подступающими слезами:
— Как вы могли пойти на такое? Прошу вас! Не надо больше врать! Я этого не вынесу.
— О чем врать?
— Вы никогда не слышали ни о каких банковских счетах в Швейцарии? В Цюрихе?
Лейла отдернула руку, и Остерманы застыли на месте. Наконец Берни тихо сказал:
— Да, я слышал о банковских счетах в Цюрихе. У нас самих там счет-другой.
— Откуда вы взяли эти деньги?
— Нам удалось неплохо заработать, — спокойно ответил Берни. — И ты знаешь. Если это может успокоить, почему бы тебе не позвонить нашему бухгалтеру? Ты можешь встретиться с Эдом Маркумом. В Калифорнии нет никого лучше… и порядочнее, чем он.
Таннер смутился. Простота ответа Остермана заставила его растеряться — все оказалось таким естественным.
— А Кардоне, Тремьяны… У них есть счета в Цюрихе?
— Предполагаю, что есть. Как и у половины моих знакомых на побережье.
— Откуда они получают деньги?
— Почему бы тебе не спросить у них самих? — Остерман сохранял полное спокойствие.
— Но ты-то знаешь!
— Ты начинаешь нести чушь, — сказала Лейла. — И Джою, и Дику очень везет. Джою, пожалуй, больше, чем всем нам.
— Но почему Цюрих? Что там в Цюрихе?
— Большая степень свободы, — мягко ответил Берни.
— Вот оно что! Вот в чем ты меня старался убедить прошлой ночью! «Чего бы тебе хотелось больше всего?» — спросил ты. Это твои слова!
— Да, через Цюрих можно неплохо заработать, и я не собираюсь этого отрицать.
— Через «Омегу»! Вот как ты сделал деньги, верно? Это правда?
— Я не знаю, что это значит, — помрачнев, сказал Берни.
— Дик и Джой! Они связаны с «Омегой»! Как и ты! С «Порванным ремнем»! Информация поступает в Цюрих! И за информацию платят!
Лейла вцепилась в руку мужа:
— Берни, те телефонные звонки! И сообщения…
— Лейла, прошу тебя… Послушай, Джонни. Клянусь тебе. Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Прошлым вечером я хотел предложить тебе помощь, и только это имел в виду. Можно сделать неплохие вложения, и я хотел предложить тебе средства для них. Вот и все.
— Не за информацию? Не для «Омеги»?
Лейла стиснула руку мужа, тот лишь молча посмотрел на нее, давая взглядом понять, что нужно успокоиться. Затем снова повернулся к Таннеру:
— Не представляю себе, какая у тебя может быть информация, в которой бы я нуждался. И не знаю я никакой «Омеги». Понятия не имею, что это такое.
— Так Джой имеет! И Дик! Они оба приходили к Элис и ко мне! Они угрожали нам.