- Его-то мне и нужно арестовать? Что ж он сделал?
- Ну, - помялся начальник, - в общем, он украл корову. Хотя, доказательств нет. Ты должен провести полноценное следствие, улики собрать, свидетелей опросить.
- Ясно, - сказал Ваня, - можно идти?
- Подожди! Ты должен действовать под прикрытием. Представься дачником. О том, что ты оперативник, будет знать только местный участковый. И вот ещё, - начальник потянулся к ящику стола и вытащил из него тысячу рублей, - это на расходы. На проезд, на еду, дачу снимешь.
- А почему так мало?
- Окно нам нужно менять, вот и урезаем бюджет. Кстати, возьми с собой напарника.
- Какого ещё напарника?
- Например, Карла Послушникова. Парень не плохой, сработайтесь.
Ваня знал Карла не понаслышке. Послушников в свободное от работы в полиции время занимался изобретательством. Ну, часто дело доходило только до чертежа будущего изобретения, но потенциал чувствовался уже тогда.
Проблема была в одном: все проявления своей творческой мысли Карл тратил на одно - увеличение грудей у всех находящихся рядом девушек. В его задумках уже были: шариковые ручки, пистолеты, губные помады, тележки на колёсиках, и всё это должно как-то увеличивать грудь.
Вот и сейчас Карл сидел за столом в своём кабинете и работал над чертежом, изображающий две окружности с точкой по середине. От этого увлекательного занятия его отвлёк Ваня Хельсинг.
- Собирай манатки, Карл! Мы едем в Трансильванию!
- А? Чаго? - не понял Послушником.
- В Трансильванию, говорю, едем! Преступника ловить.
Карл всё ещё пялил в непонимании глаза на Ваню.
- А я тут при чём?
- Будешь мне помогать. Авось, и сам чему-нибудь научишься.
- А мои изобретения взять можно? - и не дожидаясь ответа, Карл смахнул лежащий на столе хлам в картонную коробку.
***
- Мы должны действовать под прикрытием. Никто не должен знать наши настоящие имена! Надо придумать позывные! - рассуждал Ваня, ожидая вместе с Карлом в электрички.
- Окей, я буду Жозефиной, а ты Джоранджилой! - предложил Послушников и тут же получил термосом по голове.
- Может ещё в женские шмотки оденемся? Я буду... эээ... Арчибальдом Ивановым. Как тебе?
- Отлично! А я...
- Тебе я сам придумаю, а то ты опять какую-нибудь глупость сморозишь! - строго сказал Хельсинг, он же Арчибальд.
Карл совсем приуныл.
- Ты будешь... Гоменид Иванов. Мы типа братья.
- Э! А чего это ты Арчибальд, а я Гоменид?
- Потому что я по званию выше! Смотри, наша электричка подошла.
***
Пока наши герои добрались до Малых Упырей, наступила ночь.
Вера закрывала на ночь магазин и уже планировала пойти в сельский клуб, где её давно ждали Алька и Маша, как из темноты её окликнул чей-то жуткий голос.
- Красавица, а чего это магазин закрывается? - душа у девушки ушла в пятки.
"Может, Владик почувствует, что мне угрожает опасность и приедет?" Но Вера отмела эту идею, так как несколько часов назад вампир затаривался алкоголем и теперь пьянствует сейчас где-нибудь.
- Ходют здесь всякие! Магазин закрылся и до завтра не откроется! Поэтому брысь отсюда, алкашня! - строго произнесла в темноту девушка.
Алкашей, похоже, было двое. Один из них возразил:
- Э! Мы не алкаши, мы дачники.
- Да хоть монтажники-высотники, мне плевать!
- Верка! Ты чего там копаешься! - из темноты раздался голос Альки.
- Мы уж давно тебя ждем! - а это, судя по всему, была Машка.
Черноволосая продавщица обрадовалась неожиданной поддержке.
- Девчонки, тут какие-то уроды ко мне пристают!
- Да не пристаём мы не к кому! - пытался оправдаться один из "алкашей".
- Я им сейчас покажу, как наших обижать! - злобно проговорила Алька.
- Бей их! - завизжала Машка.
Про такие битвы не слагают песен, не сочиняют легенд. Потому что не остаётся никого, кто бы смог о них рассказать. Проще говоря, мочилово было просто жуткое.
Неизвестно чем бы это всё закончилось, если бы один из "алкашей" не схватился за термос и не стал бы размахивать им направо и налево. Раздался звук удара о чью-то голову.
- Ааааааааа! - завопила Машка.
- Они совсем больные! Людей убивают! - закричала Алька.
- Быстрей отсюда! Это маньяки какие-то! - прибавила Верка и три девушки скрылись в ночной тьме.
При этом черноволосая и рыжая держали под руку блондинку, которая получила боевое ранение в лоб.
Зашуршали листья лопухов и заросли травы явили на свет Аньку Валериус, которая пряталась здесь всё это время. Может быть она стерегла Дракулу, может быть просто любила полежать в лопухах, а может... Короче, этого сугубо её личное дело, чем она занималась в кустах.
В руках у Ани был фонарь, свет которого она направила на "алкашей". От яркого света сщурились Ваня, сжимающий в руках термос, и Карл.
- Не слабо вы Машку приложили. Любите бить женщин? - спросила барышня в кирзачях.
- Нет... то есть... Мы не специально. Это самооборона, - ответил Хельсинг.
- Да ладно, не оправдывайтесь, меня эти девки саму бесили, - дружелюбно улыбнулась Анька, - так вы эти... дачники?
- Ага! - закивал головой Ваня, которому девушка в кирзачях начинала нравится.
Где-то вдали завыла какая-та шавка.
- Ладно, - сказала Аня, - дачу вы сейчас всё равно не снимете, все давно спать улеглись, а здесь я вас не оставлю. Шпана тут постоянно всякая ходит, да и собаки разные. Пойдёмте ко мне домой?
- Конечно! - хором ответили Карл и Ваня, и вся троица отправились с этого проклятого места, не зная, что за ними кто-то наблюдает.
"Чужаки! - подумал некто, - как они посмели приехать! Ну я им устрою детей кукурузы! Они у меня поймут, что значит приехать на уикенд в Малые Упыри!"
Затем незнакомец, по всем законам жанра, таинственно скрылся в лопухах.
Условия, в которых пришлось оказаться Карлу и Хельсингу, были, прямо скажем, спартанские.
Оказавшись дома у Валериусов, проскользнув в открытую дверь, Аня приложила указательный палец к губам.
- Тише, папу и Велкашу разбудите! - прошептала она и на цыпочках прошла по коридору.
Два напарника последовали за ней.
Девушка отвела их в полуподвальное помещение, которое использовалось для хранения старого хлама.
- Тут есть две раскладушки, спите на них. Покрывало я для вас дам, правда, оно одно. Ну, вы как-нибудь разберётесь.
Так вот, Карл и Ваня сдвинули раскладушки, накрылись одним пледом и в воздухе повисло неловкое молчание.
- У меня такое в первый раз, - промямлил Послушников, вытягивая покрывало на себя.
- Я рад, что я у тебя первый, - сквозь зубы ответил Хельсинг.
Опять повисла тишина, нарушаемая лишь противным писком комара и стрекотанием сверчка.
- Пойду, прогуляюсь, - произнёс Хельсинг и начал натягивать спортивные штаны.
- Куда ж ты, Ваня? - не без радости произнёс Карл, завладевая всем пледом.
- Окрестности осмотрю. Тревожно мне что-то...
Выйдя на крыльцо и почёсывая промежность, Хельсинг оглядел деревенскую территорию. Где-то вдалеке играла гармошка, слышались матерные частушки и звон разбитых бутылок. Ночь была темная и безлунная, единственный источник света - фонарь, находился через дорогу от дома Валериусов и освещал прекрасный и жизнерадостный пейзаж - сельское кладбище.
Хельсинг присмотрелся и не поверил своим глазам. На погосте кто-то усердно трудился.
"Может, это преступник? Убил корову и теперь избавляется от улик?", - Ваня твердым шагом направился к подозреваемому.
Тот, похоже, совершенно ничего не замечал, так был увлечён работой. Его лицо было освещено фонарём и Хельсинг отметил, что такого одухотворённого выражения он не видел ещё ни у кого. Пожалуй, Микеланджело во время создания Сикстинской капеллы не был так окрылён своей работой, как этот неизвестный.