После урока я стою и пялюсь в свой шкафчик, задаваясь вопросом, как умудрился оставить дома красную букву «А»[2], и тут ко мне снова подходит Тайни, с друзьями из Альянса геев и гетеро, Гэри (гей) и Джейн (про нее не знаю – не спрашивал), и сообщает:
– Похоже, все решили, что на математике я признался в любви тебе. Я влюблен в Уилла Грейсона! Ну и дурацкая хрень, а?
– Отлично, – отвечаю я.
– Люди просто тупы, – продолжает Тайни. – Как будто влюбиться – плохо.
На этих словах Гэри стонет. Если бы друзей можно было выбирать, я бы рассмотрел его кандидатуру. Тайни сошелся с Гэри, его парнем Ником и Джейн, когда вступил в Альянс, а я тем временем еще числился членом Компании друзей. Я Гэри едва знаю, я снова начал тусоваться с Тайни всего две недели назад, но пока похоже на то, что Гэри – самый нормальный из его круга общения.
– Есть разница, – замечает Гэри, – между тем, чтобы влюбиться, и тем, чтобы объявить об этом на математике. – Тайни намеревается что-то сказать, но Гэри его опережает: – Нет, не пойми меня неправильно. Ты имеешь полное право любить Зака.
– Билли, – поправляет Тайни.
– Подожди, а куда девался Зак? – Я был совершенно уверен, что на математике Купер о нем говорил. Хотя с того момента прошло сорок семь минут, так что он уже мог передумать. У Тайни было примерно 3900 дружков – с половиной из них он общался только в Интернете.
Гэри, который, похоже, не меньше меня удивлен появлением некого Билли, начинает тихонько ударять головой в стальную дверцу шкафчика.
Я поднимаю глаза на Тайни:
– А нельзя как-то унять слухи о нашей якобы любви? Это урезает мои шансы на отношения с прекрасным полом.
– Формулировка «с прекрасным полом» тоже не говорит в твою пользу, – подает голос Джейн.
Тайни ржет.
– Нет, а если серьезно, – продолжаю я, – у меня же вечные проблемы из-за этого.
Тайни в кои-то веки смотрит на меня серьезно и слегка кивает.
– Хотя, кстати сказать, – замечает Гэри, – Уилл Грейсон – далеко не самый страшный вариант.
– Да, бывало и похуже, – соглашаюсь я.
Тайни, хохоча, в балетном пируэте выпрыгивает на середину коридора и орет:
– Дорогие жители мира, я воспылал страстью вовсе не к Уиллу Грейсону. При этом, дорогие мои, вам следует знать и кое-что еще. – И тут он начинает петь, словно записной исполнитель с Бродвея, диапазон баритона Тайни такой же широкий, как и его талия. – Нет мне жизни без него!
Раздаются смех, радостные вопли и аплодисменты, и под серенаду Тайни я ухожу на английский. Топать и без того далеко, а когда останавливают по пути и интересуются, как мне анал с Тайни Купером и как удается найти «крошечный член-карандашик» под Куперовым брюхом, выходит еще дольше. Реагирую я на это как обычно – смотрю в пол и поспешно шагаю вперед. Я понимаю, что народ шутит. Понимаю, что взаимоотношения не обходятся без издевок. У Тайни-то всегда имеется какой-нибудь блестящий ответ наготове типа: «Для человека, который теоретически не хочет интима со мной, ты как-то многовато рассуждаешь о моем пенисе». Может, ему эта стратегия подходит, а мне нет. Мне подходит заткнуться. И следовать своим Правилам. В общем, я молчу в тряпочку, забиваю на всех и иду куда шел, и вскоре все это заканчивается.
Последнее, что я сказал значимого, содержалось в том драном письме в газету по поводу драного Тайни Купера и его драного права быть драной звездой нашей драной футбольной команды. Я совершенно не жалею о самом письме, лишь о том, что подписал его своим именем. Это оказалось явным нарушением правила «Помалкивай», и вот до чего оно довело: во вторник после обеда я сижу один и внимательно изучаю свои черные «конверсы».
Тем же вечером, вскоре после того как я заказал пиццу себе и родителям, которые – как обычно – допоздна задержались на работе в больнице, мне звонит Тайни Купер и быстро-быстро шепчет:
– Предположительно, сегодня в Убежище снова выступят «Ньютрал Милк Хоутел», рекламы вообще никакой нет, никто не в курсе, это офигеть, Грейсон, просто офигеть!
– Офигеть! – вторю ему я в полный голос. Одно можно сказать в пользу Тайни: если где-то намечается что-то крутое, он всегда узнает об этом первым.
К слову, я вообще не часто прихожу в восторг, но группа «Ньютрал Милк Хоутел» в некотором смысле всю мою жизнь перевернула. Они в 1998 году выпустили совершенно потрясный альбом «В самолете над морем», но с тех пор от них совсем ничего не было слышно, предположительно потому, что их вокалист живет теперь в пещере в Новой Зеландии. Но он, в любом случае, гений.
2
То есть знак позора. Вышитую алыми нитками букву «А» (сокращение от «адюльтер») пуритане Новой Англии обязывали носить на одежде всю жизнь женщин, обвиненных в супружеской измене. (