— Да, это того стоило, — выйдя из машины, я снова оказался вначале разговора, которого боялся. Я вставляю ключ в дверь, пытаясь сделать так, чтобы моя фраза прозвучала небрежно, насколько это возможно:
— Полагаю, ты останешься?
Она морщит нос, но смущенно улыбается:
— Похоже на то.
— Бедняжка, — я стараюсь, чтобы это прозвучало легко. — Вырвали из города и вынуждают снова жить в маленькой деревушке. Ты многим жертвуешь для своей подруги. Уверена, что готова к скучной жизни здесь?
— Здесь всегда был мой дом, и мне наскучила жизнь в городе. Я могу писать где угодно, и, если Джаз необходимо быть здесь, значит, и я буду. Тем более, здесь есть определенные преимущества. — Едва видимая кокетливая улыбка появляется на ее губах, когда она небрежно отмахивается от моего замечания.
Я чувствую, как горят мои щеки. Боже, Уилл, возьми себя в руки! К счастью, я еще не включил свет, хочется надеяться, что я сияю не так, как кажется. Если, конечно, она имела в виду меня, когда говорила об определенных преимуществах. У меня больше нет ни одной гребаной идеи. Смени тему, Уилл, ради всего святого!
— Ах, да, твои книги. Итак, когда я смогу прочитать хоть одну из них?
— Я не знаю, готов ли ты к этому.
— Теперь я еще больше заинтригован.
— Так все и останется. Я не хочу, чтобы устройство моего разума изучали люди, которых я знаю.
— Но ведь Джаз читала их.
— Джаз другая.
— Прекрасно, — я смеюсь. — Тогда я найду твои книги на Амазоне.
— Ты можешь попытаться, но я использую псевдоним.
— Хммм, интересно. Что ты пишешь такого, что тебе нужно прятаться за псевдонимом? Это грязно?
— Ну, очевидно.
— Да ладно, в этом веке это вроде бы называется «порнушка для мамочек»? Сейчас такие книги не считаются чем-то запретным.
— Это совершенно точно не «порнушка для мамочек».
Я щурюсь:
— Хмммм, задача усложняется.
— Продолжай мечтать, Миддлтон. Этого не случится.
— Я доберусь до твоей маленькой грязной тайны, мисс Голдсмит.
Она качает головой, входя в гостиную, и с облегчением падает на диван.
— Держи, найди фильм, я сделаю нам чай, — я бросаю пульт дистанционного управления на диван рядом с ней.
— О-о-о, мы такие рок-н-рольные, — говорит она, когда я выхожу из комнаты.
— Деревенская жизнь Мэгс, я предупреждал тебя. — Я иду на кухню и наполняю чайник водой. Деревенская жизнь, частью которой она будет… Да-а! Я поднимаю кулак вверх. Не совсем понимаю, чему я радуюсь, ведь это принесет мне еще больше проблем, теперь, когда она будет жить здесь. Но давайте смотреть правде в глаза, она мне нравится.
— Не знаю, есть ли смысл заморачиваться с фильмом. Я уже хочу свернуться калачиком, — неожиданно Мэгс зевает у меня за спиной.
— Черт! — Я подпрыгиваю. Роняя горячий чайный пакетик на свой носок. — Дерьмо!
— Ты нервничаешь, с тобой все в порядке?
— Ты прямо как ниндзя — напугала меня.
— Прости, — она смеется. — Мне нужен маленький колокольчик или что-нибудь типа того.
Она снова зевает.
— Почему бы тебе не взять свой чай в постель? — спрашиваю я, отдавая ей кружку ручкой вперед, чтобы она не обожгла руки.
— А где будешь ты? — хмурится она.
Я пожимаю плечами.
— Мне будет вполне комфортно внизу.
— Ночью?
— Ага. Все в порядке, иди в постель.
— Разве тебе в прошлый раз не понравилось быть большой ложкой?
Черт, она знает, что я лапал ее?
— Я просто подумал, что было бы лучше, если … — в панике бормочу я.
— Лучше, если что? — она хмурится.
— Я не знаю, Мэгс. Я просто стараюсь поступить правильно, — вздыхаю я.
— Хорошо, — твердо говорит она, поворачиваясь, чтобы выйти из кухни. — Тогда ты идешь со мной и хватит так глупо себя вести. Мы давно ушли от ночевок на диване, тебе не кажется?
— Согласен, — я хватаю свой чай и следую за ней, чувствуя себя школьником у доски. Щелкаю выключателем, когда прохожу мимо, и иду за ней по лестнице, проклиная себя за эту дурацкую, дурацкую идею.
— Сейчас нет даже 9:30, — Мэгс смеется, глядя на часы.
— Мы отжигали всю прошлую ночь, Мэгс. Я подбросил тебя домой, и когда лег в постель, было два часа ночи, а ведь мы работали весь день. Я считаю, что мы заслуживаем просто лечь спать пораньше.
— Я знаю, но это довольно грустно, не правда ли? Сегодня нам есть что праздновать, а мы окажемся в постели к половине десятого.
— В существенно отличающихся условиях, смею добавить, — я прочищаю горло.