Уиллоу тряхнула головой. Нелепо, что она думала, будто все останется по—прежнему. Как ни крути ничего не осталось как прежде.
Она больше не хочет слушать. Она больше не хочет лежать на лужайке. Она хочет сделать только одну вещь. На самом деле странно, потому что до этого момента у нее и мысли не было о бритве и порезах. Уиллоу не дурочка. Она знает, что происходит. Подслушивание такого рода разговора приотворило ей окно в ее прошлое. Настоящая авария, угол, под которым у ее мамы была вывернута ключица, то, как ее собственные волосы пропитались кровью отца — все это было трудно вспоминать. Но самые незначительные вещи всякий раз наводили ее на мысли об этом.
Накануне ей помешали сделать порезы. Может сегодня ей больше повезет. Кампус большой, гораздо больше, чем школа, и если она не может найти место на его территории, то всегда есть парк… Но сейчас все еще светло. Она не хочет рисковать тем, что кто-то может увидеть ее в парке. Уиллоу роется в сумке в поисках своего библиотечного удостоверения.
И хотя она ненавидела подниматься в книгохранилище одна, оно будет подходящим местом, не считая того, что, кажется, она забыла удостоверение дома. Конечно, у нее есть все, что нужно. Она и не думала никогда уходить из дома, не взяв свои принадлежности. Но ей нужно быть осторожной, выработать порядок. Если она будет делать это слишком часто, то могут возникнуть проблемы. Каждый раз, когда она потакает себе, шансы, что кто-то узнает, что она занесет инфекцию и даже потеряет слишком много крови, увеличиваются. Ей необходимо начать распределять свои сеансы. Думать о бритве так, как другие девочки думают о мороженом.
Не только это, но и утаивание становится все более трудным. Так трудно запоминать все, следить за всеми мелкими деталями, чтобы сохранить свой секрет. Взять хотя бы тот эпизод две ночи назад, когда она видела, как плакал Дэвид. Когда Уиллоу, наконец, заснула, после того, как порез бритвой усыпил ее как колыбельная, она вдруг, вздрогнув, проснулась, зная, что что-то было не так. Уиллоу поднялась с постели и добрых полчаса ломала голову, пока не поняла, что она не вытерла кровь на полу, натекшую с пореза на руке.
Что если бы она забыла убрать за собой? Что если бы Кэти увидела ее утром?
Девочка с мобильником собирается уходить. Уиллоу больше не придется ее слушать. Но ей все равно, уже слишком поздно. Если бы только она смогла найти этот дурацкий читательский билет. Она зарывается в сумку поглубже.
— Эй, как дела?
Уиллоу вздрагивает от неожиданности, что ее прервали. Она одергивает руку от сумки, как если бы ее поймали за кражей. Сердце ее бьется так быстро, будто она только что пробежала марафон.
Это Гай. Что ж... Кто же это еще может быть? Он единственный с кем она здесь разговаривала.
— Привет. — Она вскакивает на ноги, вытирая о джинсы, слегка вспотевшие ладони.
— Ты шла в библиотеку?
— Нет. — Уиллоу качает головой. — Сегодня я не работаю.
— О, значит, ты хочешь встретить своего брата?
— Я... Нет. — Уиллоу чуть не рассмеялась. Она старалась изо всех сил избегать встречи с Дэвидом с той самой сцены, свидетелем которой она стала посреди ночи.
— Хорошо. — Он секунду размышляет над этим. — Тогда ты просто пришла сюда почитать? Потому что я тоже все время так делаю. Мне легче делать что-то здесь, чем в школе. — Гай садиться рядом с ней, когда говорит это. Он кладет рюкзак на траву и ложится на него как на подушку, одной рукой прикрывая глаза от солнца.
Уиллоу не знает, как ответить. Она слишком занята, пытаясь выяснить, как можно уйти и посвятить свое время бритве.
— Булфинч? — Гай поднимает книгу. — Ты, должно быть, проходишь Мифы и Героев. Я проходил это в прошлом году. — Он начинает перелистывать страницы. — Он мне нравился, но моим любимым уроком не был. Я имею в виду, что сами по себе греческие мифы — это самое лучшее, что можно найти, но у Булфинча? Немного скучновато, не находишь? — Его улыбка ослепительна в лучах солнечного света. — Кто преподает в этом семестре?
Он говорит все так легко, будто они уже миллион раз разговаривали. Как будто они были друзьями.
Ей следует присесть и поговорить с ним. Нет причин не делать этого. Тот разговор в книгохранилище: все было хорошо, пока он его не испортил. Почему бы не поговорить о Булфинче, школе и, может, еще о чем-нибудь другом? Но Уиллоу уже решила, что разговаривать с ним слишком опасно. Она помнит то, что было недавно. Так откуда она может знать, что когда закончит говорить, когда откроется перед ним, что он не повернется к ней и не скажет что-нибудь такое же бестактное, глупое и неприятное, как та девочка в лаборатории?