Тем временем его рука задрала юбки Уиллоу выше колен, забралась под ее атласные трусики, безошибочно отыскав самую сердцевину ее желания. Он стал безжалостно водить по ней пальцем, пока Уиллоу не задрожала и не застонала, слепо потянувшись к нему.
Он нежно усмехнулся и медленным движением обеих рук чуть спустил ее трусики. Сделав это, он расстегнул пуговицы на своих брюках и осторожно лег на нее, с жаром и спокойным величием отыскивая вход.
Уиллоу выгнула спину и вскрикнула, когда он быстро и решительно вошел в нее. Он заполнил ее, и она вцепилась в его голые плечи и мускулистую спину.
Он откинулся назад, игриво наблюдая за ней, наслаждаясь своей властью, и страсть Уиллоу вдруг прорвалась, словно приступ ярости. Она схватила его твердые ягодицы и силой заставила глубже войти в нее.
Гидеон застонал и закрыл глаза, его великолепные черты лица напряглись, когда он попытался сдержать жар собственного желания.
– Шлюха, – выдохнул он.
Уиллоу была беспощадна; она поднималась и падала под ним, увеличивая его и свое удовольствие, требуя, приказывая ему вылить семя. От этой сладкой муки он застонал, взятый в плен, принужденный сдаться в то время, как она окружала его.
Гидеон выкрикнул ее имя и бешено затрясся на ней, она ответила коротким криком триумфа, смешанного с вызовом, ее собственное тело задергалось в ароматной траве.
Он оставил ее, повалясь неподвижно на землю. Из его легких шумно вырывался воздух.
Внезапно Уиллоу разозлилась на него и на себя. Она села, покраснев и вертя в пальцах шнурки корсета и пуговицы на платье. Хрипло засмеявшись, Гидеон схватил ее за руки и потянул на себя, так что она села на поднятый стержень, который полностью завоевал ее только что.
– Куда, ты думаешь, мы собираемся? – спросил он.
– В дом! – крикнула, извиваясь, Уиллоу.
Гидеон крепко держал ее.
– Продолжим. Это так приятно.
– Зачем, мерзкий развратник? Он крепко держал ее за бедра.
– Будь что будет, колдунья, но ты никуда не пойдешь, по крайней мере сейчас.
Уиллоу попыталась подняться, и он позволил ей. Ее щеки снова вспыхнули, когда она поняла, что ему просто хотелось освободить ее юбки, которые он немедленно поднял до талии.
Она бросила на него злой торжествующий взгляд, даже когда по ее телу пробежала волна неудержимого жара. В конце концов она сидела на нем, широко расставив ноги, и трусики почти ничего не значили. Что он собирается с ними делать?
Ответ пришел в виде звука рвущейся материи; он разорвал их по шву и теперь толкал ее, отыскивая вход. Уиллоу беспомощно застонала, когда он резким толчком вошел в нее, и вцепилась в него, когда он стал биться под ней, как бешеный жеребец, отрывисто бормоча бессмысленные слова в бреду своих усилий.
Наконец их крики слились в один крик безумия и победы.
Даже когда это закончилось и их прерывистое дыхание пришло в норму, Гидеон не спешил освободить ее. Он лежал под ней, полностью владея ею, массируя руками ее тугие ягодицы.
– Ты приготовишь мне завтрак или нет? – спросил он наконец, ухмыляясь.
Уиллоу ударила его по самодовольной физиономии, хотя и несильно.
Уиллоу увидела коляску задолго до того, как она подъехала к воротам и потом по дорожке к дому. Гидеон уехал в город, а она закончила уборку и готовку и могла принять гостей.
Когда коляска остановилась у невысокой ограды, окружавшей сам дворик, Уиллоу удивленно выдохнула и сделала шаг от окна. У нее не было подруг, кроме Марии, так как женщины Вирджинии-Сити предвзято и неодобрительно относились к ее происхождению, и даже в самых диких мечтах она никогда не ожидала такой гостьи.
Она была одна, без Гидеона дом казался большим и пустым. Уиллоу поспешно вытерла испачканные мукой руки о передник, который надела поверх своего ситцевого платья. Потом, следуя этикету, пошла к дверям, чтобы встретить Дав Трискаден.
Дав была уже немолода: Уиллоу решила, что ей немного за сорок. И тем не менее с копной кудрявых белокурых волос, в приталенном шелковом платье цвета зеленой мяты, нервно вертя в руках зонтик под цвет платья, она была так же привлекательна, как и любая леди в городке. У Нее была узкая талия и пышная грудь, и не составляло труда понять, почему отец Уиллоу находил мисс Трискаден столь привлекательной.
«Бедная Ивейдн», – подумала Уиллоу, вопросительно улыбаясь и вежливо приветствуя любовницу отца.
Зеленые глаза Дав оживились.
– Здравствуйте, миссис Маршалл, – ответила она сладким и как бы пьяным голосом. Уиллоу даже обрадовалась, что Гидеона не было дома.
– В-входите, – сказала Уиллоу, сделав шаг назад и подумав про себя, что можно предложить такой гостье. Чай? Бренди? Что-нибудь легкое вроде шерри или фруктового тоника?
Дав улыбнулась и вошла в дом, стягивая на ходу прекрасные лайковые перчатки.
– Замечательное местечко, – сказала она своим мелодичным голосом. – Я, конечно же, никогда не была внутри.
Уиллоу не знала, что ответить на это, поэтому ничего не сказала, а просто направилась в гостиную, надеясь, что Дав Трискаден последует за ней.
В этой просторной, не полностью еще обставленной комнате Дав устроилась на стуле и вздохнула. Ее круглые живые глаза моментально заметили пианино. – Ты играешь? – спросила она в основном для того, подумала Уиллоу, чтобы хозяйка могла почувствовать себя свободнее.
Уиллоу не знала, сесть ей или стоять.
– Немного, – призналась она. Дав засмеялась:
– Я тоже немного поигрываю. Правда, при этом Девлин всегда умоляет меня остановиться.
Уиллоу подалась вперед, на мгновение забыв свой страх и смущение.
– А вы знаете «Мой милый мертвый лежит на полу в опилках»? – спросила она.
Глаза Дав снова заблестели.
– Почему такой милашке, как ты, хотелось бы играть такую непристойную песенку? Это поют в кабаках, а не в гостиных порядочных женщин.
Уиллоу вспыхнула, но что-то в поведении этой женщины подсказало ей, что она может быть откровенной, и она выпалила:
– Мой муж – Гидеон – спросил меня, могу ли я сыграть ее. Думаю, он просто дразнил меня, но мне бы хотелось удивить его, выучив эту мелодию.
Это очень позабавило Дав, и ее полные губы дрогнули, когда она пыталась сдержать улыбку.
– Это точно удивит его. Я покажу тебе, как ее сыграть.
– Спасибо, – восхищенно сказала Уиллоу.
Обе женщины направились к пианино, и к тому времени, когда Уиллоу разучила эту шумную и несколько непристойную песенку, они были уже закадычными подругами.
После кофе и болтовни Дав перешла к цели своего посещения.
– Мы с твоим отцом, – сухо заявила она, – собираемся пожениться, как только будет возможно. Это произойдет, наверное, через год, но я хотела, чтобы ты знала.
Уиллоу потянулась к ней через стол и коснулась мягкой, в кольцах, руки.
– Я буду рада вам как своей новой матери.
Дав вдруг выпрямилась, и ее накрашенные губы округлились.
– О Господи, я совсем забыла! Чарли Эванс просил меня отвезти вам эту телеграмму. – Она открыла свою расшитую бисером сумочку и, покопавшись, вытащила наконец свернутую бумажку. – Это для твоего мужа, но ведь ты передашь ему?
От одного прикосновения к телеграмме Уиллоу ощутила необъяснимую тревогу, но она улыбнулась и пообещала, что как только Гидеон вернется домой, она передаст ему это послание.
Уже спустя много времени после того, как Дав уехала, Уиллоу снова и снова тянуло к этому запечатанному конверту, который лежал посередине кухонного стола. Она говорила себе, что глупо даже думать об этом, тем более быть такой любопытной.