Сердцебиение прекратилось, но из динамика продолжали нестись не менее тревожные звуки. Однако хуже всего было то, что спустя немного времени втащили в разгромленную оранжерею. Флинт никогда не считал Еву Уилт привлекательной женщиной, но сейчас, вся перемазанная грязью и облепленная листьями, мокрая до нитки, в разодранном в нескольких местах платье, она имела воистину первобытный вид. Тащили Еву шестеро бойцов. Она упорно сопротивлялась. Позади плелся майор с подбитым глазом.
– Хоть одну из этих свиней поймали, – проворчал он.
– Я не из «этих свиней»! – возмутилась Ева. – Я миссис Уилт, и вы не имеете права так со мной обращаться!
Инспектор Флинт предусмотрительно встал так, чтобы между ним и Евой оказался стул.
– Это действительно миссис Уилт, – подтвердил он. – Скажите, пожалуйста, что вы здесь делали?
Лежа на коврике, Ева глянула на него с ненавистью.
– Я хотела быть вместе с детьми! Я имею право!
– Эти речи я уже слыхал, – ответил Флинт – Вы, ваши права… Генри небось научил.
– Ничего подобного1 Я вообще не знаю, что с ним. Его, наверное, убили. – Она разрыдалась.
– Ладно, ребята, отпустите ее, – сказал майор, окончательно убедившись, что его добыча никакая не террористка – Вас, между прочим, могли убить.
Ева ему не ответила и поднялась с коврика.
– Инспектор Флинт, у вас ведь тоже есть дети. Вы должны понимать, каково находиться вдали от своих милых крошек, когда они попали в беду'
– Да, пожалуй – выдавил из себя инспектор
Эта неандертальская по виду дама вызывала смешанные чувства у Флинта, ибо его собственные милые малютки уже превратились в здоровенных балбесов с варварскими наклонностями. Тут весьма кстати вмешался один из связистов. Флинт даже поблагодарил его в душе.
– Инспектор, слышно кое-что интересное, – доложил он, – желаете послушать?
Флинт согласился. Все же лучше, чем слушать эти призывы к состраданию. Но он ошибся Связист включил усилитель.
– Сейчас работает четвертый микрофон, – объяснил он. Из динамика полились вздохи, стоны, вопли экстаза и ритмичный скрип кровати.
– Четвертый микрофон! Нет, это скорее всего…
– Похоже, какой-то сексуальный маньяк трахается, мадам.
Ева не отреагировала, она вся обратилась в слух.
– Откуда это?
– Мансарда, сэр. Вы знаете, кто там? Но Ева тоже поняла, кто там.
– Знаю, знаю!!! – завизжала она. – Там мой Генри!!! Я эти вздохи где угодно узнаю!
Полдюжины осуждающих взглядов устремились на нее. Но Еву это не смутило. После всего, что с ней сегодня произошло, это открытие напрочь развеяло остатки светской благопристойности.
– Он занимается любовью с другой женщиной! Вот я до него доберусь! – вопила она в ярости и наверняка убежала бы снова, если б ее вовремя не удержали.
– Наручники на полоумную! – завопил инспектор. – Отправьте ее обратно в участок и, не дай Бог, еще раз сбежит! Глаз с нее не спускайте, хватит с нас случайностей.
– Да, не поблагодарит нас муженек, если сбежит, – заметил майор, когда Еву уволокли, а звуки, наполнявшие узел связи, по-прежнему явно свидетельствовали о первой супружеской измене Уилта.
Флинт вышел из-за стула и сел.
– Что ж, теперь сами видите, что я прав. Весь бардак устроил этот ублюдок. Майор поежился.
– Можно, конечно, выражаться и полегче, но в принципе вы правы.
– А то как же, – Флинт самодовольно ухмыльнулся, – я знаю нашего приятеля Уилта как облупленного, возможность была.
– Я вам не завидую, – поежился майор. – И вообще, видно, нам надо приглашать психиатра, чтобы знать, чего от него ждать.
– Сэр, все звуки записываются на пленку, – напомнил связист.
– Тогда выруби эту похабщину, – посоветовал Флинт. – И так тошно. Не хватало еще слушать и ждать, пока этот Уилт кончит.
– Совершенно с вами согласен, – сказал майор. – А у парня, должно быть, железные нервы. Черт побери, если б я смог в такой обстановочке…
– Не удивляйтесь, этот кобель сможет что угодно и где угодно. Недаром он женат на бегемотихе. Я скорее лягу в постель с гигантской устрицей, чем с этой бабой.
– Да, вы правы, – согласился майор и осторожно потрогал синяк под глазом. – От ее удара чуть мозги не вылетели. А теперь я пошел. Надо привести в порядок прожектора.
Он вышел на улицу, а Флинт остался наедине со своими мыслями. Раз Мистерсон выбыл из игры, вероятно, теперь ему. Флинту, придется взять все на себя. Такая перспектива нисколько не улыбалась. Лишь одно утешало: скоро Уилт получит отменную взбучку.
Уилт, в свою очередь, об этом не думал. Его мужская сущность, недавно оправившаяся после ранения, потребовала свое. Помимо всего, Уилт никогда особо не стремился изменить жене и не любил заниматься сексом, если был не в настроении. Зато когда настроение появлялось, у Евы оно обычно исчезало. Она старалась сдерживать порывы страсти до того момента, когда близняшки крепко заснут. Поэтому Уилт никогда не был уверен, что его ожидает в постели, и в результате привык к этакому раздвоенному сексу: делаешь одно, а думаешь о чем-то другом. Нельзя сказать, чтоб это «одно» удовлетворяло Еву. Однако ее, более целеустремленную в этом вопросе, чем Уилт, интересовало многообразие самого процесса секса, и Уилт скрепя сердце позволял прыгать, ерзать на себе и подвергался прочим издевательствам, вычитанным Евой из книжонок с названиями типа «Как освежить брак» или «Любовь, секс и природа». Сам Уилт не видел необходимости освежать их брак, рискуя получить при этом грыжу, сношаясь в позе, настоятельно рекомендуемой доктором Юджином Ван-Йорком. Но никакие аргументы не помогали. В ответ Ева безосновательно обвиняла его в детских грехах, утверждая, что подростком он запирался в ванне. В конце концов Уилт бывал вынужден доказывать свою нормальность, проделывая с Евой совершенно ненормальные вещи. И если Ева превращала постель в испытательный полигон, то Гудрун Шауц устроила здесь настоящее поле боя.
На кухне в порыве дикой страсти она бросилась на Уилта, и скоро он уже был весь искусан, исцарапан, вылизан, измусолен и высосан самым немилосердным образом. Такой напористый, стихийный секс показался Уилту несколько рискованным, если не сказать опасным. Он даже удивился, зачем эта сука стреляет в людей, когда запросто может довести до смерти любого, причем более законным и к тому же зверским способом. А еще Уилт считал, что никто не вправе обвинить его в супружеской неверности. Скорее, даже наоборот. Только самый ответственный и сознательный семьянин мог рискнуть добровольно залезть в постель с убийцей, находящейся в розыске. Уилту, чтоб хоть немножечко захотеть, пришлось представить на месте мисс Шауц Еву, какой он увидел ее в первый раз. Именно вялая реакция Уилта и спровоцировала Гудрун Шауц. Эта сучка не просто террористка, но и мужененавистница, видимо, она была уверена, что все мужики – кобели, и коль скоро Уилт носит брюки, то без оглядки бросится в ее объятия.
Уилт же на эту проблему смотрел по-другому. «Если женился – нечего лезть на других женщин» было одним из принципов его странной философии. Но сейчас, дергаясь вверх и вниз на весьма сочной молоденькой женщине, он несомненно делал как раз то, что называется «лезть на других женщин». Однако с другой стороны, ситуация парадоксальная: в данный момент Ева ему духовно намного ближе, чем когда он на самом деле занимается с ней любовью, а сам думает о чем-то другом. В данный же момент о том, чтобы кончить, не могло быть и речи. Этому основательно мешал катетер. В принципе Уилт был в состоянии скакать на мисс Шауц хоть до послезавтра, но он опасался подвергать свой член очередному эксперименту, раскочегаривая его вовсю. Чтоб не перевозбуждаться, Уилт вместо себя и юной Евы представил мысленно себя и Гудрун Шауц, застывших в смертельном коитусе на прозекторском столе в морге. Подобная картина несколько охладила Уилта, и мисс Шауц вдруг забеспокоилась. Она, очевидно, привыкла к более страстным партнерам, и странное поведение Уилта ее озадачило.