Репортеры понимали одно: Палач Кэссиди и Убъектив Кид, верно, сошли с ума, если решились сунуться к таким чудовищам. А пинать суку на глазах у громадины Уилфреда… Настоящее самоубийство! Миссис Ротткомб пошла к дому. Оставшиеся у ворот принялись спорить: одни говорили, что Палач и Убъектив за что боролись, на то и напоролись, а другие – что те в борьбе за интересный репортаж проявили беспримерное мужество и далеко превзошли все то, чего требует журналистский долг. Однако следовать примеру героев никто не пожелал, и постепенно толпа начала рассеиваться.
Миссис Ротткомб некоторое время следила за ними, а потом вернулась к Уилту.
Его ботинки, носки и брюки она сложила в мусорный мешок, чтобы выбросить по дороге. Сначала она хотела взять с собой Уилфреда и Чилли, но затем передумала. Чем незаметнее она будет, тем лучше, а собаки в машине всегда привлекают внимание. Рут из окна спальни оглядела подступы к дому и с облегчением убедилась, что журналисты разъехались. В девять вечера она вывела машину на дорогу и отправилась на юг, к Ипфорду.
Глава 15
Переехав вместе с четверней в домик на озере Сэссеквесси, дядя Уолли все равно не чувствовал себя в безопасности. Хотя вообще-то это был не домик, а скорее, выражаясь словами шерифа Столларда, крепость. К тому же Уолли приказал вырубить весь лес на полмили вокруг – тетя Джоан смертельно боялась медведей и не собиралась разгуливать там, где нельзя своими глазами убедиться в их отсутствии. Она же настояла на возведении по границам расчищенного пространства сверхпрочной ограды из колючей проволоки, ибо хотела быть уверена «на все сто пятьдесят», что медведи не начнут шататься возле дома и не полезут в окна – которые выходили на террасу, бассейн (купаться в озере тетя Джоан не желала из-за мокасиновых змей и щитомордников), площадку для барбекю и прочее. Это самое «прочее» поразило четверняшек до глубины души, как неизменно поражало самого Уолли – почему, собственно, он и потратил столько сил и средств на то, чтобы все это собрать.
– Вон там – танк «Шерман». Прошел всю Вторую мировую, – гордо рассказывал дядя Уолли девочкам. – С самого дня высадки союзных войск в Европе, от Омаха-Бич, с генералом Паттоном – говорят, он въехал на поле боя на этом самом танке – и прямиком до Берлина. Ну, не до самого Берлина – чертов Монтгомери обделался, испугался брать город – но довольно-таки близко. Лучше боевого танка не было… А это вертолет «Хьюи», видите, на дверце Пуфф, Волшебный Дракон. Долбал гов… недомерков в Наме как нечего делать. А вот эта пушка запросто выкатывает по тысяче шаров в секунду. А тут гаубица, которая воевала в Корее с генералом Макартуром. Когда эта крошка палила, желтопузые сразу кумекали: дядя Сэм шутки шутить не будет. И этот вот красавец тоже. – Дядя Уолли показал на огнемет. – Воевал в Окинаве, жарил япунделей как…
– Что жарил? – не поняла Эммелина.
– Япошек, – с гордостью пояснил Уолли. – Вот отсюда, из сопла, шибает огнем, и парень сразу хлоп! – живьем зажарился. Ни дать ни взять, бегающая жареная индейка. Косили коротышек пачками. А вот напалмовая бомба. Ну, напалм вы знаете. Потрясная штука. Такое студенистое кипящее масло. Хотите поджарить всю деревню, бросили одну штуку, и готово – полна сковородочка. А эту ракету я вывез из Германии, после того, как мы победили в Хрлодной войне. Наденьте ядерную боеголовку, и от города размером в пять Уилм точки на карте не останется. Русские иваны это прекрасно понимали – вот так мы и спасли мир от коммуняк. Испугались, гады, ядерного уничтожения.
Двор был полон страшных сувениров всевозможных войн, но особую гордость коллекции представлял В-52. Он стоял с другой стороны дома, и его даже ночью было видно в свете прожекторов – чудовищный черный бомбардировщик с эмблемами на боку, символизирующими пятьдесят восемь вылетов над Вьетнамом и Ираком. По словам дяди Уолли, этот самолет мог пролететь двенадцать тысяч миль и сбросить такую водородную бомбу, которая одна способна стереть с лица земли самый большой город.