Но Евы дома не было. Зато на кухне на столе лежала записка и сверток. Уилт развернул записку.
«Я уезжаю с Гаскеллом и Салли, чтобы обо всем как следует подумать. То, что ты сделал вчера вечером, ужасно. Я тебе этого никогда не прощу. Не забудь купить собаке еды. Ева. Р.S. Салли просила передать, чтобы в следующий раз, когда тебе захочется любви по-французски, ты обратился к Джуди».
Уилт посмотрел на сверток. Он знал, что там, не открывая его. Эта мерзкая кукла. Внезапно его охватила ярость. Он схватил сверток и швырнул его через всю кухню в раковину. Две тарелки и блюдце слетели с сушки и разбились вдребезги.
– Чтоб она застрелилась, эта сучка, – с чувством сказал Уилт, включив в это определение Еву, Джуди и Салли Прингшейм, то есть всех, на кого распространялся в эту минуту его гнев. Потом он сел за стол и перечел записку. – Я уезжаю, чтобы обо всем как следует подумать. – Черта с два. Подумать? Как будто эта тупая корова способна думать. Она будет страдать, пускать слюни по поводу его недостатков, доходя до экстаза от жалости к самой себе. Уилту казалось, что он слышит ее трескотню об этом треклятом управляющем банком, о том, что ей надо было выйти за него замуж, а не связывать свою жизнь с человеком, не способным добиться даже повышения по службе и который к тому же трахает надувных кукол в чужих ванных комнатах. А эта грязная потаскушка Салли Прингшейм будет ее подзуживать. Уилт взглянул на постскриптум. «Салли сказала, что в следующий раз, когда тебе захочется любви по-французски…» Господи! Можно подумать, что он тогда этого хотел. Но вот вам, пожалуйста, процесс сотворения миф. Совсем как тогда, когда болтали, что он влюблен в Бетти Крабтри, хотя все, что он сделал, так это подбросил ее домой после вечерних занятий. Вся семейная жизнь Уилта была чередованием подобных мифов, являющихся мощным оружием в арсенале Евы, которое можно было в любой момент достать и потрясти им в воздухе. А теперь в ее руках такое сильнодействующее средство устрашения, как кукла. Салли и любовь по-французски. Баланс взаимных обвинений, на котором держались их взаимоотношения, резко нарушился. От Уилта потребуется большая изобретательность, чтобы восстановить его.
«Не забудь купить собаке еды». По крайней мере, ему оставили машину. Она стояла на стоянке. Уилт съездил в супермаркет, купил три банки собачьей еды, обед типа «вари-прямо-в-пакете» и бутылку джина. Хотелось напиться. Затем он отправился домой и сидел там, пока Клем ел свою еду, а пакет варился. Он налил хорошую порцию джина, добавил туда лимона и пошел бродить по дому. Все это время он помнил о свертке на столе, ждущем, когда он его развернет. И ведь он обязательно развернет. Из простого любопытства. Он это знал, и они это тоже знали. Когда в воскресенье вечером Ева придет домой, она первым делом спросит о кукле и о том, получил ли он удовольствие. Уилт налил себе еще джина и стал придумывать, как можно использовать куклу. Наверняка существовал какой-нибудь способ с ее помощью поквитаться с Евой.
После второго стакана джина у него начал созревать план, в котором были задействованы кукла, яма на стройплощадке и проверка силы его собственного характера. Одно дело – лелеять мечты об убийстве своей жены, и совсем иное – осуществить их. Тут дистанция огромного размера. Когда близилась к концу третья порция джина, Уилт был полон решимости привести свой план в действие. По крайней мере, это докажет, что он способен совершить убийство.
Уилт поднялся и развернул куклу. Внутренним слухом он слышал голос Евы, рассказывающий ему, что произойдет, когда о его безобразном поведении у Прингшеймов узнает Мэвис Моттрам.
– Над тобой будут смеяться все в округе, – говорила она. – Так и будешь посмешищем.
Так ли? Уилт пьяно усмехнулся и пошел на второй этаж. Уж на этот-то раз Ева ошиблась. Может, он и будет жить посмешищем, но Еве уже не придется позлорадствовать. Ее просто-напросто не будет.
Наверху в спальне он задвинул занавески, положил куклу на кровать и стал искать клапан, который он так безуспешно пытался найти накануне. Наконец он нашел его и пошел за ножным насосом в гараж. Кукла лежала на кровати и улыбалась ему. Уилт посмотрел на нее, прищурившись. Он вынужден был признать, что в полумраке спальной она выглядела омерзительно натурально. Он порылся в Евиных ящиках в поисках бюстгальтера и блузки. Потом решил, что бюстгальтер ей не нужен и достал старую юбку и колготки. В картонной коробке в шкафу он нашел один из Евиных париков. Одно время у нее была париковая мания. И, наконец, пару туфель. Когда он все закончил, на кровати лежал Евин двойник с застывшей улыбкой на лице.