«If my dear love were but the child of state,
It might for Fortune's bastard be unfather'd,
As subject to Time's love or to Time's hate,
Weeds among weeds, or flowers with flowers gather'd» (124, 1-4).
«Если б моя любовь была дитём, лишь только положенья,
Она у Фортуны бастарда, могла быть безотцовщиной,
Как заслуживающей любви Времени иль Времени ненависти,
Сорняки среди сорняков, или цветы совместно с собранными цветами» (124, 1-4).
(Литературный перевод Свами Ранинанда, Сонет 124 Шекспир, 22.02.2022).
— Confer! Переадресую вдумчивого читателя к подобной метафоре: «tatter'd weed», «чахлый сорняк» после «сорока зим» строки 4 сонета 2:
«Когда сорок зим обложат осадой твоё чело (клинчем)
И выроют глубокие борозды на твоём поле красоты,
Твоей юности гордую ливрею, так изумлённо уставившись нынче,
Будет сорняком чахлым с оценкой малой удержания — увы» (2, 1-4).
Но основной интерес вызвала фраза сонета 124: «It might for Fortune's bastard be unfather'd», «Она у бастарда Фортуны, могла быть безотцовщиной». Где бард назвал себя «бастардом Фортуны». Однако, под фразой «моя любовь» он подразумевал адресата последовательности, что она (его любовь), «могла быть безотцовщиной». Таким образом, указывая прямым намёком на время детства и отрочества, проведённое в доме опекуна сэра Уильяма Сессила барона Берли, и также детства Саутгемптона ещё ребёнком, что предоставляет читателю полное объяснение слова «unfather'd» «безотцовщина».
Обескураживает то факт, что критик Юджин Райт (Eugene Wright) в своей книге «Структура сонетов Шекспира» предположил гипотетическое предположение о первых четырёх строках сонета 124, где «... автор описал свои чувства о том, что если бы его любовь была результатом обстоятельств, то у неё не было бы прочных оснований, и в таком случае она (его любовь) была бы «бастардом Фортуны».
(Wright, Eugene Patrick. «The Structure of Shakespeare's Sonnets». Lewiston, NY: Edwin Mellen, 1993, pp. 314-315).
С первых строк сонета 125, автор в нейтральном тоне от первого лица описал свои внутренние переживании в виде ассоциативной реакции, где читатель может увидеть нечто личное автобиографическое, взятое из жизни гения драматургии.
Вполне очевиден подстрочник текста оригинала: «Всё было ничто для меня, пока Я балдахин носил», где автор таким символом, как «балдахин» хотел донести до читателя свою ассоциативную реакцию на события, свидетелем и участником которых он был сам.
По-видимому, пришло время, когда бард начал задаваться вопросом о своём творческом наследии, имея ввиду уже написанные и поставленные на подмостках театра «Глобус» пьесы, как например, в строках 3-4 сонета 125:
«Were’t aught to me I bore the canopy,
With my extern the outward honouring,
Or laid great bases for eternity,
Which prove more short than waste or ruining?» (125, 1-4).
«Всё было ничто для меня, пока Я балдахин носил,
С моей экспансией чести наружного почитанья,
Или великолепные основы для вечности заложил,
Что оказались куда короче, чем отбросы иль крушенья?» (125, 1-2).
Когда популярность пьес, написанных бардом, особенно среди народа возрастала буквально на глазах, хотя зрители знали только его творческий псевдоним, сопрягая облик автора великолепных пьес с обликом неумеющего писать сына перчаточника бастарда Джона Шекспира. Имя которого, в качестве псевдонима было использовано автором пьес, аристократом предпочитавшим находиться в тени, одним из приближенных королевы Англии Елизаветы I. Который поддерживая интригу, а также в целях безопасности для себя и своей репутации придворного аристократа продолжал сочинять, как — аноним.
Стал очевиден факт, что сонеты 125 и 25 связаны схожими литературными образами, как «внешнего почитания», так и «публичного почитания», раскрывая глубину шекспировского символизм, который нёс двух смысловую нагрузку через паттерн, как литературный приём, доведённый до совершенства. Связь фрагмента начала строки 2 сонета 25: «Of public honour» с литературным образом «outward honouring» в строке 2 сонета 125, сформировала для меня мотивацию для объединения сонетов в одном эссе. Помимо этого, оба сонета раскрывали нравы и разграничения по социальному статусу, которые были присущи елизаветинской эпохе.
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
Were't aught to me I bore the canopy,
With my extern the outward honouring,
Or laid great bases for eternity,
Which prove more short than waste or ruining?
Have I not seen dwellers on form and favour
Lose all, and more, by paying too much rent,
For compound sweet forgoing simple savour,
Pitiful thrivers, in their gazing spent?
No, let me be obsequious in thy heart,
And take thou my oblation, poor but free,
Which is not mix'd with seconds, knows no art