(Так она преднамеренно сформировала и инициировала общественное мнение удовлетворяющее её самолюбие, уязвлённое талантом гения, — ремарка автора эссе).
(Реплика автора эссе: вполне вероятнее, что Эвелин Симпсон не удосужилась до конца осмыслить подстрочный контекст шекспировского сонета 22, и как ярая феминистка положила начало традиции, в обвинении Уильяма Шекспира в гомосексуальных отношениях с его юным другом? Который оказывается… О, удивление! На плодородной почве извращенных умов, когда юноша, воспеваемый Шекспиром в сонетах, оказался единокровным сыном!).
Краткая справка.
Эвелин Мэри Симпсон (Evelyn Mary Simpson) (2 сентября 1885 — 8 сентября 1963) — английский литературный критик и учёный, первая женщина, получившая степень доктора филологических наук в стенах Оксфордского университета. Эвелин Симпсон наиболее известна своими исследованиями Джона Донна, в том числе авторитетным изданием его проповедей и изданиями других прозаических произведений, но она писала критические труды на других известные произведения поэтов и писателей английской литературы эпохи Возрождения.
P. s. «Характерно, что критик Эвелин Симпсон известная своим консервативным фригидным тщеславием вменила Уильяму Шекспиру пороки, которые не дали ей, как учёному и исследователю ни одного шанса, хоть на йоту подняться над своим прогрессирующим феминистическим снобизмом» 2022 © Свами Ранинанда.
Э П И Л О Г
Шекспир и стихотворение Иосифа Бродского.
Тема литературного образа изменчивого зеркала Времени, использованная Шекспиром в сонетах 22 и 77 нашла продолжение у многих авторов, затронувших эту тему в своих стихотворениях значительно позднее. Поэтому привожу, одно из неопубликованных при жизни стихотворений поэта Бродского, публикация которого столкнулась с жёсткой литературной цензурой.
Это был тяжёлый для Иосифа Бродского 1964-й год, когда его впервые осудили в газете «Вечерний Ленинград», так начинались времена шельмования за «тунеядство» поэта Бродского...
8 января 1964 года газета «Вечерний Ленинград» опубликовала подборку писем читателей с требованиями наказать «тунеядца Бродского», где назвали его поэзию «порнографической и антисоветской».
13 февраля 1964 года Бродского арестовали по обвинению в тунеядстве. 14 февраля у него случился в камере сердечный приступ.
18 февраля 1964 года состоялось первое слушание дела Бродского. Его судили не по статье уголовного кодекса, а по указу Президиума Верховного Совета РСФСР от 4 мая 1961 года «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни». Судья Савельева, выполнявшая функции не только судьи, но и прокурора отказывалась признавать Бродского литератором, а его литературный труд — полноценным трудом. По сути, Бродского обвиняли не в том, что он не работал, а в том, что у него чересчур малые заработки, хотя по советским законам данные обвинения нельзя было квалифицировать, как уголовно наказуемое.
Суд обвинил Бродского также в том, что он «…писал ущербные и упаднические стихи», которые с помощью своих друзей распространял среди молодёжи Ленинграда и Москвы, кроме того занимался организацией литературных вечеров, на которых пытался противопоставить себя, как поэта нашей советской действительности».
Бродский был арестован на улицах Ленинграда и отправлен в тюрьму «Кресты», где он ожидал суда, который состоялась 13 марта 1964 года в Ленинграде. В связи с невозможностью обвинить его за содержание поэзии, власти предъявили Бродскому обвинение в «тунеядстве». Из знаменитой тюрьмы «Кресты» он был направлен в столыпинском вагоне в Архангельск, также несколько дней провёл на пересылке в тюрьме Вологды.
«Сонет к зеркалу» — Иосиф Бродский
Не осуждая позднего раскаянья,
не искажая истины условной,
ты отражаешь Авеля и Каина,
как будто отражаешь маски клоуна.
Как будто все мы — только гости поздние,
как будто наспех поправляем галстуки,
как будто одинаково — погостами —
покончим мы, разнообразно алчущие.
Но, сознавая собственную зыбкость,
Ты будешь вновь разглядывать улыбки
и различать за мишурою ценность,
как за щитом самообмана — нежность…
О, ощути за суетностью цельность
и на обычном циферблате — вечность!