Than you shall hear the surly sullen bell
Give warning to the world that I am fled
From this vile world, with vildest worms to dwell» (71, 1-4).
William Shakespeare Sonnet 71, 1—4.
«Нет, более дальше не скорбите по мне, когда умру Я,
Как только вы услышите зловещий угрюмый колокол (сами),
Давший предостережение миру; что Я был спасающимся
От этого подлого мира с оставшись жить одичавшими червями» (71, 1-4).
Уильям Шекспир сонет 71, 1—4.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 14.03.2023).
Сюжетная линия сонета 71 была построена на умозрительной смерти поэта, но эта тема «безысходности указывала на серьёзную кризисное состояние барда, по-видимому, депрессию. Сама фраза поэта: «что Я был спасающимся от этого подлого мира с оставшись жить одичавшими червями», отнюдь это была не просто «рисовка» перед публикой, фраза могла поведать о многом; и звучит ныне, как «крик отчаяния» поэта в состоянии полной безысходности.
— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
Original text by William Shakespeare Sonnet 72, 1—8
This text is distributed for nonprofit and educational use only.
«O, lest the world should task you to recite
What merit liv'd in me, that you should love
After my death (dear love) forget me quite,
For you in me can nothing worthy prove;
Unless you would devise some virtuous lie,
To do more for me than mine own desert,
And hang more praise upon deceased I
Than niggard truth would willingly impart» (72, 1-8).
William Shakespeare Sonnet 72, 1—8.
«О, иначе б мир не озадачил вас зачитывать вслух (всем)
Какая заслуга жила во мне, кою вы должны были любить
После моей смерти (милая любовь) забудьте меня совсем,
Ибо вы во мне не могли ничего достойного обосновать;
Если б только вы не изобрели некую добродетельную ложь,
Что сделали для меня больше, чем моя собственная заслуга,
И подвешивали похвал больше, чем на уже усопшего Я,
Нежели охотнее скупой со мной поделится правдой (иногда)» (72, 1-8).
Уильям Шекспир сонет 72, 1—8.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 11.04.2023).
Повествующий бард в сонете 72, выражал чувство негодования и обиду на юношу, и написал следующее: «Если б только вы не изобрели некую добродетельную ложь, что сделали для меня больше, чем моя собственная заслуга».
Это было связано с тем, что юноша прилюдно преподносил, обращая внимание на своё участие и значительный вклад в написание первых двух пьес.
Очевидную связь сонетов 71 и 72 можно проследить, переведя фокус внимания на содержание строки 7 сонета 72: «И подвешивали похвал больше, чем на уже усопшего Я», так как в сонете 71 речь шла об гипотетической смерти поэта. Безусловно содержание сонета 72 в полной мере объясняет мотивации автора, послужившие возникновению столь эксцентричного по содержанию, как сонет 71.
Сонет 73 значительно отличатся от сонетов, которые его окружают глубиной и многослойностью контекста, но образы любви и смерти служат связующими, объединяя сонет 73 с 71-м.
Впрочем, повествующий бард при описании проявлений природы, заложил не только свои чувства, но и ощущения слияния с самой природой, таким образом воочию показал своё единство с универсальными законами природы, детерминировано ставшими его инструментами в отражении смены «сезонов года».
Для лучшего прочтения подстрочника, его символов рекомендую в ходе семантического анализа рассматривать строки 1-4, входящие в одно многосложное предложение вместе.
«That time of year thou mayst in me behold,
When yellow leaves, or none, or few, do hang
Upon those boughs which shake against the cold,
Bare ruined choirs, where late the sweet birds sang» (73, 1-4).
«Чтоб время года ты смог созерцать — во мне,
Когда жёлтые листья, иль никто, либо немногие висели
На тех ветвях, которые дрожали наперекор холодам (везде),
Голых разрушенных хоров, где милые птицы допоздна пели» (73, 1-4).
Хочу отметить характерную особенность в том, что строка 2 сонета 73, по своему содержанию нашла продолжение в строке 3, что является приёмом часто применяемым, как в пьесах, так и сонетов Шекспира. К сожалению, многие переводчики на русский язык на этот характерный приём поэта не обратили внимание, необоснованно проигнорировав его. Вследствие чего, невнимательность исследователей приводила к потере подстрочника этих строк, в том числе паттерна, как литературного приёма.
В строках 1-3, повествующий предложил юноше сопоставить смену времён года с его возрастными изменениями: «Чтоб время года ты смог созерцать — во мне, когда жёлтые листья, иль никто, либо немногие висели на тех ветвях, которые дрожали наперекор холодам (везде)».
Итак, если в строке 1 поэт обращается к юноше от первого лица, то в строках 2-3, содержащих риторическую аллегорию, согласно замыслу автора, скрыт подстрочник.