С бесподобностью той же. О, отмщение, отмщенье!
Она удерживала меня от моего законного удовольствия,
И меня куда чаще умоляла об воздержанности; и делала это с
Пухлостью настолько розовой, сладчайшим взглядом от того,
Что смогла бы отогреть старину Сатурна; чтоб Я посчитал её
Настолько целомудренной, как нерастаявший снег. О, всё дьяволы!
Этот жёлтый Яхимо, в течении часа, — не так ли? —
Иль менее того, — поначалу? — Возможно, он говорил нет, но зато
Словно, объевшийся желудями боров, какой-то немецкий,
Завопил «О!» и вскарабкался на неё; и не встречая сопротивленья
Но та, которую он высматривал, должна была противиться ему, и
Она должна, исходя от вероятной стычки оградиться. Смогу ли Я, уяснить
Женскую позицию в себе! Чтобы не было движение сомнений там,
Когда появится тенденция к пороку с мужчиной, только Я подтверждаю
Это женская черта; хоть, будет это ложью, и отмечаю её
Женской: льстивостью — её; обманчивостью — её;
Похотью и низменными мыслями — её, её; отмщением — её;
Амбициями, вожделением, сменой горделивости презреньем,
Милым устремлением к страсти, навету клеветой, изменчивостью,
Всеми недостатками, что могут быть перечислены, нет, да что чёрт их знает,
Почему же её, частично или вместе все; но, если быть точнее, все.
Ради, сглаживания самого порока
Они непостоянны, но зато изменяются до сих пор
Одним пороком, но сроком в одну минуту, ради единственного
Нет не вполовину столь давнего, как тот. Я напишу вопреки им,
Ненавижу их, проклинаю их; и всё же это величайшая способность
В праведной ненависти помолиться, чтобы они обладали их желаниями всеми.
Чтобы сами дьяволы не смогли извести их куда лучше.
(Уходит)
Уильям Шекспир «Цимбелин король Британии» акт 2, сцена 5, 1372—1406.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 20.01.2024).
Иносказательная аллегория пьесы покоряла и продолжает покорять искромётным юмором сердца зрителя из любого сословия, к примеру, если взять фразу из пьесы: «И меня куда чаще умоляла об воздержанности; и делала это с пухлостью настолько розовой, сладчайшим взглядом от того, что смогла бы отогреть старину Сатурна; чтоб Я посчитал её настолько целомудренной, как нерастаявший снег».
Впрочем, давайте вернёмся к семантическому анализу сонета 98, проводя сравнительный анализ литературных образов.
При внимательном рассмотрении слова-символа «Сатурн» в контексте строки 4 сонета 98, мы обнаруживаем, что оно служит идентификационным маркером для обозначения конкретной личности, Уильяма Сесила, которой действительно, являлся «тяжеловесной» фигурой в политике и экономике Англии. Занимая должность Госсекретаря и казначея, помимо этого выполнял обязанности главы Секретной службы, как внутренней, так и внешней, являясь членом Тайного Совета при дворе Елизаветы.
По моему мнению, строку 4 следует воспринимать, как имперсональный опыт фрагментов воспоминаний, связанный далёким сиротским детством самого поэта и драматурга, будучи «безотцовщиной», также проживавшей в Сесил-хаус на Стрэнде.
Второе четверостишие представляет собой одно многосложное предложение, которое также являясь «аллюзией», намекающей на другое воспоминание. Содержание второго четверостишия подтверждает риторическим приёмом начальной части строки 5: «Yet nor…», «До тех пор, пока ни…».
С другой стороны, в антитезе двух воспоминаний, происходившего в разное время, поэт хотел раскрыть поменявшееся отношение Уильяма Сесила к Саутгемптону по истечения длительного времени, а именно после его содействия в создании и поставке первых двух пьес Шекспира «Венера и Адонис» или «Изнасилование Лукреции». на подмостках при дворе королевы Елизаветы.
«Yet nor the laies of birds, nor the sweet smell
Of different flowers in odour and in hue,
Could make me any summer's story telclass="underline"
Or from their proud lap pluck them where they grew» (98, 5-8).
«До тех пор, пока ни крики птиц, ни сладчайшие запахи
От разных цветов во всех ароматах и оттенках,
Не могли меня вынудить рассказать какую-либо историю лета,
Или выдёргивать их с гордых колен там, где они выросли» (98, 5-8).
В строках 5-6, повествующий бард языком иносказательной аллегории описывал жизнь придворных аристократов: «До тех пор, пока ни крики птиц, ни сладчайшие запахи от разных цветов во всех ароматах и оттенках». Аллегория строк 5-6 становится понятной после прочтения последующих строк, входящих в это четверостишие. Особенно, при прочтении строки 8, содержание которой проясняет содержание строк 5-6 в том, что они служат в качестве метафорической аллегорией для последующего текста сонета.