“Да, - подумал я, - маловато от тех укреплений осталось. Не дожили они до нынешних дней. Видать, люди оказались в строительстве - не чета гномам. А колдовство... Оно лишь помогло времени вкупе с древесными страшилищами проделать свою разрушительную работу. Но раньше, надо полагать, случилась война. Для чего бы еще колдуну могла бы понадобиться армия. Правда, Лиэс в своем рассказе намекнул на нечто другое...”
- Война назревала, - угадал мои мысли Шерстун. - Но не требовалось быть великим провидцем, чтобы понять: даже столь многочисленной армии не сокрушить гномьи бастионы. А переметнувшиеся на его сторону гномы лишь помогли ему утвердиться в этой мысли, поскольку как никто другой знали свой народ, и как плохо придется тому, кто его разозлит, пуще всего, конечно, опасаясь мести за собственное предательство. Но другие, привлеченные в его ряды предвкушением дармовой поживы, начали роптать, требуя награду за свою службу. И в один прекрасный миг их предводитель осознал, что война оказывается проигранной, так и не начавшись, и все его скороспелое величие лопнет, точно чрезмерно раздувшийся мыльный пузырь. И, разумеется, такое положение вещей его не могло устроить. Потому он неожиданно решился на бессмысленный, с первого взгляда, шаг, выставив гномам этот... Как его у вас называют?
- Ультиматум, - вновь пришел я на подмогу Шерстуну.
- Именно его. И в нем потребовал от них, чтобы те добровольно отдали в его владения заозерную Найтландию и еще обязались платить ему вечную дань, которую он почему-то называл благодарностью. Как и следовало ожидать, все унизительные условия были без колебаний отвергнуты. И теперь гномы не видели и малейших причин для благодарности тщеславному колдуну. Но тот оказался нисколько тому не удивлен, напротив, казалось, только того и ждал. И, бесстрастно выслушав отказ, молвил роковые слова: “Что ж, считайте, ваша жадность и самоуверенность вас погубила. Скоро вы узнаете - кто истинный хозяин на земле и под землей. И покуда там есть еще непонятливые, которым не достаточно слов, для них найдутся более доступные объяснения. Ступайте к себе и ждите”.
И гномы стали ждать. Ждать того, чему не знали ни имени, ни обличья, и потому не ведали, как от него защититься. Замуровывали старые ходы и проделывали новые, хитрые и запутанные, с обманными ответвлениями, заводящими в тупики и лабиринты-ловушки. Им казалось, что наглухо закрытые ворота уже не спасают от гибельного дыхания страшного озера, будто оно проникает наружу неведомым им путем, или какая -та его часть до поры осталась незамеченной по эту сторону. Страх перед неизвестностью смутил их дух. Умелые руки подгорных мастеров, казалось, позабыли былое искусство. На их творениях теперь лежала печать неуверенности, а воображение подсказывало жуткие образы.
“Хорошо, что ничего такого не попалось мне в Кроллии”, - мысленно порадовался я, попытавшись представить вещи, про которые рассказывал Шерстун.
- Нет, - снова угадал тот, о чем я думаю. - Гномам хватило ума не портить уже созданного. Увы, за них это сделали другие, - вздохнул он.
- То-то я гляжу, у вас как-то пустовато, - не слишком тактично вставил я.
- На наш неприхотливый вкус, вполне сносно, - возразил Шерстун. - Яркие самоцветы, конечно, - красиво. Но слишком быстро глаза устают от их блеска. Куда приятнее, когда ничто не мешает видеть спокойные взгляды сородичей. Больше кроллю ничего не нужно. Слишком много других охотников до сокровищ, от которых лучше держаться подальше, равно как и от предмета их ненасытных поисков. Богатство вечно притягивает к себе раздоры и напасти. Нет, чужестранец, Кроллия осталось такой, какой была с незапамятных времен, насколько это возможно, когда все вокруг изменилось.
- И что же все-таки произошло? - поторопил я Шерстуна, сгорая от нетерпения узнать самое главное. - Что-то не верится, будто гномы, столь долго обитавшие под землей и вполне там обжившиеся, все разом бросили из-за каких-то смутных опасений.
- Конечно, нет. Но опасения начали сбываться. В глубинах за Темноводным вдруг стали бесследно исчезать проходчики и рудокопы, сперва по одиночке, а потом - целыми десятками. А отправившиеся на поиски, возвращались ни с чем и не решались их продолжить, будучи напуганы чем-то, что сами описывали очень путано, и все - по-разному. К ним присоединялись чудом избежавшие гибели, утверждая, будто в Найтландии объявилась новая напасть. По рассказам одних, она являлась в виде черной пыльной тучи, непроницаемой для света, которая, проползая по тоннелям и пещерам, ничего не оставляет после себя. Другие представляли эту напасть как огромную летучую мышь, вернее, существо, напоминавшее ее очертаниями, но невообразимых размеров, которое толком никто не видел, однако иные поговаривали, будто перед ее появлением слышится хлопанье громадных крыльев, рассеивающих по подземелью ветер, похожий на дыхание самой смерти. Она была порождением иного мира, и все живое при соприкосновении с ней гибло. О более страшном и думать не хотелось...