- Как давно это было? - вздохнул я, неизвестно к кому обратив свой вопрос: то ли к старому кроллю, то ли сам к себе, а может, и к самой темноте, похоронившей в себе ответы на многие вопросы.
Кролль задумался. Здесь, под землей, не существовало ни дней, ни ночей, ни смены времен года, которыми можно измерить время. Тут оно текло не как река, а как океанское течение, невидимое, зато могущественное, незаметно, но необратимо меняющее мир.
- Постой-ка, - вдруг вспомнил Шерстун. - Кажется, Он говорил... Вот только я, худая моя память, забыл. Помню лишь, что он сказал: ждите, скоро вернусь. Но до сих пор так и не вернулся.
- О ком это вы говорите?! - воскликнул я. - Он был здесь?
- Откуда ты его знаешь? - удивился кролль.
- Не его, кое-что о нем, - признался я. - И то, совсем немного. Значит, он не вернулся?
- Может, еще и вернется. У нас на него единственная надежда.
- Надежда!?
- Да. Он обещал, что вместе с ним возвратится прежняя жизнь. Былые распри будут улажены, и гномы вновь заживут под здешними сводами. Он тогда говорил мне: “Прости, Шерстун. Ты сам не представляешь: насколько мне жаль, что все так получилось с вами, да и со всеми остальными. Не очень приятная роль мне выпала: быть страже темницы, когда не тебе решать, кто заслуженно находится там, а кто томится в ней несправедливо. И почему они поручили это мне! Наверно, виной тому моя излишняя мягкость. Вот и в тот раз я не сумел отказаться. Но, возможно, это и к лучшему, ибо теперь я - в едином лице и страж, и судья, поскольку остальные давно отошли от дел. И я им, признаться, завидую. Надеюсь, он тоже. Долгое одиночество не могло не образумить его. По крайней мере, он больше не шлет свои жуткие и бессмысленные угрозы. Может, он понял-таки простую истину, что свет рассеивает мрак, вода тушит огонь, а зло побеждается только добром. Иначе, если использовать против него другое зло, одно из них непременно останется. И что тогда с ним делать? Пусть же он примет наше давнее условие. Тогда и я вслед за ним, подобно остальным, наконец, смогу отойти от дел. Я устал. Слишком устал... - признался Он мне тогда. - Но не время раскисать, когда осталось совсем немного - и все решится”.
- Что же помешало ему вернуться? - спросил я без особой надежды получить ответ. Вряд ли кроллю было известно больше, чем тот сам ему поведал, уходя в туман. Тумана здесь, правда, нет, зато темноты - хоть отбавляй, и она ничем не лучше. Видать, эта темнота и поглотила его без следа. Или какие-то следы все же остались? - Скажите, это, часом, ни его вещица? - извлек я из-за подкладки шляпы подаренный Лиэсом ключ и показал его кроллям.
- Да. Вроде, у него был такой, - хором ответили Шерстун и Хвостун. - Прощаясь с нами, он все время теребил его в руке... Откуда он у тебя?
- Так... Нашел... - соврал я, и кролли, к удивлению, не подметили моего обмана. Хотя, в конце концов, какая разница, кому он случайно попался - мне, или Лиэсу, потому, верно, они не стали допытываться: как и где.
- Хотелось бы знать, в какую хитрую ловушку его заманили, - Шерстун прикрыл лапами глаза. - Сдается мне, тот, к кому он шел, вовсе не образумился и никуда не сгинул.
- Но его замок... - робко возразил я. - Он разрушен, и там, поверьте мне, никого нет.
- Не верю я этой тишине, - покачал головой старый кролль. - Да, страна колдуна не так велика, как остальной мир, судя по рассказам о нем. Но и в ней есть где затаиться. И затаился он где-то неподалеку, в этих горах. Безжизненная пустота будто пожирает их изнутри: То ли далекое озеро, минуя все преграды, отравляет воздух своим дыханием, и Ночная Страна превращается в страну мрака - Мракландию, как гномы окрестили Заозерье в эпоху начала трагических событий. То ли подвластная ему сила невольно, или по его велению, тянется к своему хозяину. Даже моры в последнее время перестали шастать в глубинах и меж собою не цапаются, ждут чего-то терпеливо и испуганно...
- Да! - вспомнил вдруг я. - Они поговаривали о каком-то “верховном”, и, кажется, он не из их племени. - Получалось, я едва с ним не познакомился. Еще бы чуть-чуть, и предмет многих моих вопросов явился б мне самолично. “Нет. Что за нелепица, - остановил я разыгравшееся воображение. - Не настолько же колдун глуп, чтобы принять меня всезнающего лазутчика. У страха глаза велики, а в темноте они делаются еще шире. Надо скорее выбираться из нее. Пусть уж тайны остаются тайнами, когда светит солнце, они не так беспокоят. Настала пора узнать самое главное: