Сперва возглас удивления застрял в моем горле. Потом я все-таки пытался приветствовать своих нежданных спасителей, однако в пылу битвы и среди звона оружия меня не услышали. И вскоре я остался один. Шум сражения удалялся. Бряцанье стали и глухие вопли тонули вдалеке, перемешиваемые между собой гулким пещерным эхом.
Я вышел из своего укрытия. Рядом не было никого, лишь с десяток бездыханных тел остались лежать на полу, освещаемые брошенными факелами. Под ними расплывались темные лужицы. Я чуть не поскользнулся, нечаянно наступив в одну из них. Волной подкатило отвращение с неожиданной примесью жалости. Так я стал невольным свидетелем знаменательного события, навсегда вошедшего в историю как “Битва у Хрустальных ворот”.
Об этой битве впоследствии сложили песни. И, разумеется, каждая сторона по-своему изложила в них суть произошедшего. Гномы прославляли доблесть своего оружия и, конечно, не обошли стороной мудрость их полководца, безошибочно определившего момент для удара, чтобы сразу обратить в паническое бегство более сильных и свирепых врагов, умалчивая, что последние ростом хоть и были выше, да численностью - несколько меньше. Что же касается верно выбранного момента - тут никакого лукавства не было. Собственно, неожиданность и решила исход сражения. Два первых залпа гномьих арбалетов буквально ополовинили ряды противника. Сами гномы при этом не понесли ни единой потери, и для них не составило труда разделаться с остальными, которые, когда, спасаясь, бежали к тупику, еще и умудрились побросать оружие, а сдаться не догадались.
Немногие чудом уцелевшие моры воспели геройскую гибель своих соплеменников, не дрогнувших перед врагом, имевшим чуть ли не десятикратный перевес. Да и то, не будь, мол, нападение гномов вероломным, еще неизвестно: чья бы взяла. А смерти предводителя уделялось особое место. Вот, для примера, пара строк, посвященных ей:
...И храбрый воин-то Шнорыл,
утыкан стрелами, почил...
С виду так оно и было. Я подошел к распростертому телу великана. Вот он, доселе внушавший страх горам и подземелью, валяется у моих ног совершенно безвредный. Ничто не выдавало в нем признаков жизни, и стрел было столько, что они едва уместились на его объемистой шкуре.
- Аукнулись тебе мои шишки? - с ехидцей бросил я, и сплюнул, повернувшись к нему спиной. Надо было решать, куда идти: к воротам - к ним же побежал Лопоух, или туда, где скрылись гномы...
- Ну как? Доволен своей работой, - прохрипел сзади сдавленный голос, - мерзкий шпион?..
Я вздрогнул и обернулся.
- Надеешься получить за это пещеру золота. Но уж нет! Сперва... - с трудом разлепил Шнорыл спекшиеся губы. Его мускулы напряглись, и перепачканные кровью лапищи приподняли и опрокинули в сторону навалившуюся сверху плиту. Она глухо ударилась об пол, подняв в воздух клубы темной пыли. Застрявшие в ней стрелы со звоном обломились. - У меня для тебя тоже есть кое-какая награда. А ну, пойди-ка сюда, - он медленно встал, и стрелы, звякая, посыпались с него. Мор сдернул с себя драную шкуру, и под ней оказалась великолепная кольчуга. - Видал? Гномья работа! Умели делать, подлые коротышки - погрозил он кулаком во тьму. - Получше, чем их теперешние стрелы. Не знаю, на кого сработана, раз даже я сумел ее на себя напялить... Коротковата только, зараза!.. - простонал великан, припадая на раненую ногу. - Ну-с? И что с тобой будем делать? Эх! Обидно, времени мало.
- А ты не торопись, подумай... - согласно закивал я, предположив, что при его хромоте, авось, и сумею от него убежать. Вот только куда? Его растопыренные ручищи, которыми он, видимо, намеревался расплющить мою голову, отрезали путь вперед и назад. Оставалось лишь попробовать скрыться от него в боковом тоннеле, сейчас дышавшем мне в спину холодом вперемешку с кромешной темнотой и еще чем-то неясным и пугающим. Откуда знать, не остался ли там кто-то... Но с другой стороны смертельная опасность была куда как ясней и реальней. И я, не раздумывая дальше, бросился вслепую прочь от нее.
- Ууу!.. - прорычал мор, задев торчащей в ноге стрелой о стену тоннеля.
“Так-то!” - порадовался я. Похоже, мой преследователь без факела видел тут не многим лучше моего. Однако и я, даже при здоровых ногах, оказался не мастак бегать в полной темноте. Не раз успел упасть, но хриплое и злобное дыхание позади вновь и вновь, заставляя превозмогать боль от ушибов, поднимало меня. И хотя путь уходил вниз, я выбивался из сил, словно что-то упругое давило спереди, сопротивляясь моему неуклюжему бегству.
Очередной раз споткнувшись, я кубарем покатился по какой-то лестнице, считая бесчисленные невидимые ступени. Искры россыпью брызнули из глаз. “Вот и попался, - успел обреченно подумать я, - после такого мне уже не встать”. Меркнущим сознанием я не смог уловить момент, когда падение закончилось. Тело будто погрузилось в черную вату. Я сжался, прикрыв голову руками и не зная, что задержался на краю бездны, куда глубже, чем в первом руднике. Беспредельного пространства почему-то не чувствовалось, наоборот, что-то давило со всех сторон. И эхо разом захлебнулось и смолкло. Вслед за притупившейся болью угасло ощущение реальности. Словно в смутном сне я услышал вдруг голос: