- Это было всего лишь мое первое приключение, - вклинился я, перебив. - И отнюдь не самое запоминающееся. Да и путь назад оказался отрезан еще раньше, когда ваш любезный осведомитель, высадив меня, отчалил от берега.
- Мне ничего не оставалось, - продолжал охотник, - кроме как, поворотив домой, молча корить себя... Что я должен был сказать Дженни? Она же была уверена, будто вы просто отлучились по делам и скоро вернетесь.
- Но ведь именно так оно и случилось, - вновь перебил я. Мне самому не понравился рассказ о том, как меня тут похоронили.
- Чему я очень и очень рад, - скорее задумчиво, чем радостно проговорил Фрог. - Но тогда, как бы того не хотелось, это было труднее всего предположить. Пришлось соврать... Ибо проклятый лес однажды уже отнял у нее самого близкого человека...
- Кажется, я догадываюсь: о ком идет речь, - опустил я глаза, нервно постукивая пальцами по подлокотникам кресла. Я видел могилу и надпись... Понимаю. Вы, наверно, любили вашу жену... Но почему она похоронена там?..
- Это не моя тайна, - ответил охотник, разом сникнув. И давняя боль, и усталость оттого, что долго-долго ее скрывал, одновременно отразились на его лице. - Но коль уж вы все знаете... Скажу только: она никогда не была мне женой. Да и видел я ее слишком недолго, чтобы успело возникнуть какое другое чувство кроме жалости. Посмотрели бы вы на нее тогда!.. Мне она повстречалась в тот день, когда решил вспомнить одно свое старое, некогда любимое занятие... Знаете ли, в молодости я был вовсе не таков, как сейчас. Частенько позволял себе плевать на законы, если они в чем-то были мне помехой, и в кое чьих владениях далеко отсюда попался на браконьерстве. Вот и вынужден был бежать с насиженного места, благодаря чему попал сюда. И видя, как тут все благополучно, и как тут все прекрасно уживаются между собой, я дал себе слово отныне жить в мире со всеми летающими, бегающими и ползающими тварями. Да вот как-то раз, в самом начале зимы, увидев в разрывах тумана дальний лес, чернеющий за ним, почувствовал, что меня неудержимо тянет на тот берег. И я поддался, рассудив так: “Наведаюсь-ка туда, хотя бы просто посмотреть: кто оставил следы на первом снегу, каковы обитатели этого таинственного леса”. Но вместо звериных недалеко от опушки наткнулся на отпечатки человеческих ног, видимо, проделавших немалый путь и сильно сбитых - как еще было истолковать красные пятна, хорошо видные на белом вокруг четких вмятинок от голых пальцев. Сперва след петлял вдоль края болот, но затем резко свернул в чащу. Наверно, меня заметили еще раньше и попробовали спрятаться. Да тщетно, далеко уйти не удалось, а снег выдал направление, в котором искать. Когда я настиг беглянку, она уже выбилась из сил и не могла двинуться с места, только прикрывала своим худеньким, почти детским телом что-то завернутое в обрывок ее собственного платья.
“Умоляю, оставьте нас, - прошептала она. - Видите, мы все равно не дойдем обратно. Дайте нам умереть здесь... - бедняжка вся сжалась, будто ожидала удара, пытаясь защитить от него хотя бы то, что держала в руках. И тут я понял - это ребенок, похоже, родившийся совсем недавно. Новоиспеченной матери даже не чем было его укутать, кроме как куском совершенно не пригодных для зимнего времени лохмотьев. - Своим скажете: не нашли, или нашли уже мертвых. Ведь это почти правда. Что вам стоит!..”
“Никто не собирается причинять вам вред, - растерянно возразил я. - Наоборот, всячески готов помочь. Кто вы? И какая беда заставила вас бежать одну с маленьким ребенком через лесную глушь, в такой холод без какой-нибудь мало-мальски подходящей одежды?”
“Так вы не стражник? - только и поняла она из моих слов. - Верно. Они б ни за что сюда не сунулись, поскольку лучше других знают про этот лес. Откуда вы?..”
“С того берега. Пойдемте скорей. Кто бы за вами ни гнался, со мной вы будете в безопасности, - попытался обнадежить я. - Не знаю, в чем вы провинились, что вам с малышом приходится спасаться бегством. Но ручаюсь, на том берегу вас никто не посмеет преследовать...”
“Значит, это правда? - из-под длинных волос, падающих на ее лицо, почти полностью его скрывая, грязных и слипшихся, вдруг сверкнули ясные глаза, на миг пронзив двумя теплыми огоньками царивший вокруг холодный сумрак. Некоторое время она колебалась, но потом, к моему горькому удивлению, отрицательно покачала головой. - Нет. Кто бы вы ни были, оставьте нас. Возвращайтесь к себе и забудьте, что здесь видели. Они все равно меня найдут. Не хочу навлекать на вас беду. Да мне и шага уже не сделать, ничего не чувствую”, - простонала она, натягивая вниз свободной рукой драный край ветхого платья.